Негрин считал себя космополитом, он много путешествовал, свободно говорил на 
нескольких европейских языках, даже немного по-русски. Последним, вероятно, был 
обязан жене, некоей Михайловой. По одним сведениям – эмигрантке, по другим – 
советской гражданке.
Любитель вкусной еды и хороших вин, охотно сходившийся с женщинами, менявший 
жен и любовниц как перчатки, тем не менее Негрин слыл интеллектуалом. По 
образованию он был физиологом, в молодости стажировался в германских 
университетах, а также в Ленинграде у академика Павлова.
В годы Республики Негрин, став социалистом и депутатом кортесов, произнес там 
всего одну речь. Фактически оставив занятия наукой, он превратился в 
администратора – одного из создателей и спонсоров Университетского городка. В 
оборудование лабораторий, славившийся щедростью «доктор Негрин» вложил немало 
собственных средств.
В социалистической партии Негрин считался приетистом. Прието был его 
политическим наставником. Но он одновременно поддерживал дружеские отношения и 
с левым Альваресом дель Вайо, а став министром, был лоялен к Ларго. Именно ему 
осмотрительный премьер-министр доверил осенью 1936 года секретную операцию – 
отправку золотого запаса в Москву. С тех пор у Негрина были хорошие отношения с 
советским посольством, которые и помогли ему получить пост главы кабинета.
Компартия, социалисты, республиканские партии, баски и каталонцы выразили 
доверие новому правительству. Против выступили ФАИ – НКТ и небольшая группа 
сторонников Ларго Кабальеро. Но они, подобно большинству фалангистов и 
монархистов по другую сторону фронта, не осмелились предпринять каких-либо 
действий против нового кабинета, ограничившись лишь угрозами.
К 1 июня кризис завершился. Правительство стало компактнее и дееспособнее. 
Большинство рычагов государственной власти осталось в руках социалистов и 
республиканцев. Но позиции коммунистической партии значительно окрепли. Она 
нейтрализовала сразу две враждебные могущественные политические силы – 
анархистов и кабальеристов. Сделано это было во многом руками умеренных 
социалистов и без формального разрушения Народного фронта. Коммунисты при 
активной поддержке СССР одержали внутри Испании крупную политическую победу, 
которая произвела глубокое впечатление на современников.

«
Главным орудием падения Ларго была компартия, социали
стическая партия следовала руководству коммунистов… Ком
партия добилась политического превосходства над прочими партиями, менее умелыми 
и дисциплинированными, и решающего влияния… Общественное мнение лишь теперь 
осознало, насколько велика роль компартии в испанских событиях
», – комментировала международная печать.

В связи с очевидным упрочением позиций коммунистов и СССР в Республике (а также 
ввиду приближения фронта к железорудным богатствам Бискайи) английские правящие 
круги открыто выдвинули в мае 1937 года идею прекращения огня и примирения 
националистов с республиканцами. Форейн оффис работал над планом «прекращения 
военных действий в Испании», а британская дипломатия зондировала почву в Париже,
 Женеве, Риме и Берлине на предмет его реализации. Несколько английских военных 
кораблей уже стояло на рейде Барселоны.

«
Никакой разумный человек не может ожидать, что мир
через соглашение родится из этого хаоса интересов, страстей,
ненависти
… – патетически вещала «Таймс» сразу после образования кабинета Негрина. –
Посредничество!… Где есть воля,
там найдется путь
». С республиканской стороны миротворческие усилия предприняли Бестейро 
(открыто) и Прието (тайно). С согласия Прието и Асаньи отец-основатель 
Республики Бестей-ро выезжал в Лондон – официально на коронацию Георга VI, а 
фактически на переговоры с британскими политиками о мирном урегулировании. 
Однако в итоге стечения обстоятельств последовало не прекращение огня, а совсем 
другое.

На седьмой день существования кабинета Негрина – 24 мая произошел международный 
инцидент: республиканские ВВС во время налета на Балеарские острова подбили на 
рейде Пальмы-де-Майорка итальянский легкий крейсер «Кварто» и вспомогательное 
судно «Барлетта», убив и ранив несколько человек из их экипажа. Итальянское 
правительство, впрочем, не протестовало, вероятно, до конца не оправившись 
после «гвадалахарского шока».
Но уже через три дня у Балеарских островов имел место новый, гораздо более 
драматический инцидент. Республиканские самолеты советского производства «СБ» 
(«Катюши») под командованием советского летчика Н.А. Острякова 26 мая повредили 
в Пальме германский сторожевик «Альбатрос». Протест командира «Альбатроса» 
остался без ответа. 29 мая «Катюши» обнаружили на рейде Ивисы неизвестный 
корабль, очень похожий на «Канариаса», и атаковали его. Несколько бомб попало в 
цель. Однако корабль оказался германским «карманным линкором» «Дойчланд». 30 
человек погибло и умерло от ран и свыше 70 было ранено, бомбы также вызвали 
серьезные разрушения обеих палуб и машинного отделения. «Дойчланд» ушел на 
ремонт в Гибралтар.
Германские радиостанции и газеты сообщили на весь мир о «неспровоцированном