«
Испания – не Эфиопия
»; «
Испанцы, хоть и красные, храбры
».


Через много лет после гражданской войны ветераны-националисты с гордостью 
отзывались о Гвадалахарской битве: «
Там
мы разбили войска Муссолини
».

В демократических кругах всех стран царило оживление. Гва-далахарские события 
ставили выше ноябрьского Мадридского сражения. В мировой печати итальянские 
легионеры, их генералитет и дуче стали объектом многочисленных карикатур. 
Сторонники Республики не уставали восторгаться победой, теряя чувство меры.

Обычно сдержанный Прието писал после Гвадалахары в «Аде-ланте»: «
Через несколько недель у нас будет фантастически ог
ромная армия. Мы быстро выиграем войну
».

Даже такой скептик, как Хемингуэй, побывав на поле битвы, уверял окружающих, 
что сражение при Гвадалахаре бесспорно займет видное место во всемирной военной 
истории и его занесут на страницы учебников.
В массовом сознании всех антитоталитарных сил победа при Гвадалахаре неразрывно 
слилась с обороной Мадрида. Эти сражения советские историки называли поражением 
международной реакции и «провозвестниками побед у Москвы и Сталинграда, 
красного знамени над рейхстагом».
Листовки и брошюры приверженцев Республики голословно утверждали, что 
республиканская армия при Гвадалахаре доказала способность побеждать 
«регулярные дивизии итальянской армии». Подобные оценки тиражировались в ряде 
стран еще спустя 30-40 лет.
А между тем из трофейных документов «добровольческого корпуса» республиканцы 
быстро могли установить, что им при Гвадалахаре противостояла всего одна 
регулярная дивизия – «Литторио», ранее воевавшая в Эфиопии. (Кстати, как раз 
она до конца операции оставалась боеспособной.) Три прочие состояли вовсе не из 
кадровых военных, а из членов итальянской фашистской милиции, т.е. из 
вооруженных членов фашистской партии, не имевших до Испании фронтового опыта. 
Военная их подготовка была поверхностной. Ни в Эфиопии, ни даже под Малагой 
подавляющая часть их солдат и офицеров ранее не сражалась. Низкие боевые 
качества таких дивизий и их беспорядочное отступление можно было считать 
закономерностью.
Пропаганда республиканцев и их сторонников старательно замалчивала и негативную 
роль испанских националистов в операции. Раздраженные высокомерием итальянского 
генералитета, Варела и Кейпо не использовали всех возможностей, чтобы выполнить 
идею плана о согласованном ударе по Республике с трех стратегических 
направлений.
Южная армия националистов перешла в намеченное наступление только на десятый 
день сражения, когда Роатта уже завяз под Гвадалахарой в тщетных попытках 
взломать неприятельскую оборону. А Варела оттянул новый цикл атак на Хараме до 
конца марта.
Кейпо де Льяно пошел в наступление ранее Варелы – 17 марта. Целью операции было 
содействие Роатте и захват ценных (ртутных) рудников у Пособланко и Альмадена. 
В распоряжении «радиогенерала» были не особенно большие силы – 16 000 солдат, 
40 орудий и три десятка самолетов. Однако националисты были воодушевлены 
взятием Малаги. Уреспубликанцев, только что разгромленных в этом сражении, сил 
было еще меньше – 12 000 человек, необученных и почти без техники. Резервы были 
полностью истощены. Андалузский фронт считался в это время слабейшим из всех 
республиканских фронтов. По опытности и выучке бойцов и командиров он уступал 
даже Северному фронту.
Фронтовое руководство (генерал Монхе) было предупреждено разведкой о 
готовящемся вражеском наступлении, но для его отражения мер принять не могло. 
Дружинники отказывались рыть окопы и траншеи, к тому же не было лопат и колючей 
проволоки.
Националисты без труда прорвали крайне несовершенную и неплотную оборону 
неприятеля и двинулись на северо-запад. Несколько колонн противника они 
наголову разбили в первые же дни сражения. Отбросив республиканцев на 30-40 
километров, Кейпо выходил в тыл Альмадену с богатой добывающей промышленностью. 
Унационалистов благодаря этому появилась возможность отрезать от остальной 
республики не только Альмаден, но и всю восточную Эстремадуру.
Встрепенувшееся республиканское командование лихорадочно изыскивало резервы, 
перебросив из Кастилии две пехотные бригады (5000 человек), 40 бронемашин и 
танков, две авиаэскадрильи и затем рискнув снять две бригады с охраны 
Средиземноморского побережья. Из Эстремадуры были также подтянуты три 
бронепоезда.
24 марта республиканцы перешли в ответное наступление. Оно развивалось 
медленными темпами. И все же качественное превосходство Республики в тяжелом