ранее. Республиканские танковые авангарды дважды доходили до Сигуэнсы. Были 
шансы продолжать преследование расстроенного итальянского корпуса, овладеть 
Сигу-энсой и, возможно, ворваться в Арагон. Но переутомленные пехотинцы и 
танкисты физически не могли продолжать операцию – не было свежих резервов, 
боеприпасов, автотранспорта. Высшие республиканские штабы не осознавали 
размеров собственного успеха и не видели перспектив его развития. И 22 марта 
немногочисленные испано-марокканские части Москардо, совсем не имевшие тяжелого 
вооружения, плотным огнем остановили продвижение республиканцев.
Самое известное сражение испанской войны завершилось выдающимся успехом 
республиканской армии.
Добровольческий корпус потерял почти 10 000 человек ранеными, убитыми и 
пропавшими без вести, оставил на поле сражения 500 пулеметов, почти треть 
артиллерии – до 80 орудий и минометов, около 50 бронеединиц, 12 самолетов, 
около 300 автомашин. Среди трофеев значилось свыше ста тонн бензина, 
разнообразная штабная документация, приказы по корпусу, знамя одного из полков. 
В общей сложности итальянцы оставили на поле боя около половины материальной 
части. Текст приветственной телеграммы Муссолини легионерам тоже стал добычей 
победителей.
Потери республиканцев оказались гораздо меньше – около 6000 человек и несколько 
пулеметов. Если ранее республиканцы брали в плен лишь отдельных вражеских 
солдат, то теперь им досталось сразу около 1000 военнопленных. (Судьба пленных 
осталась неизвестной, часть авторов полагает, что они вскоре были расстреляны, 
но доказательств тому не обнаружено.) Впервые республиканцы меньшими силами и 
ценой меньших потерь взяли верх в полевом сражении.
Правда, победа Республики была неполной. Не удалось уничтожить или пленить хотя 
бы одну из вражеских дивизий. Хотя итальянцы в беспорядке отступили, к 22 марта 
они все еще контролировали две трети района, занятого в начале операции. 
Следовательно, территориальный успех при Гвадалахаре был на стороне Роатты.
Зато нравственно-психологический успех всецело был у республиканцев. На 
республиканской территории – в Кастилии и Леванте после сражения несколько дней 
проходили празднества, тогда как на легионеров Роатты обрушились упреки, 
насмешки и издевательства.
Гвадалахара стала подлинным триумфом бронетанковых и воздушных сил Республики. 
Львиная доля потерь, нанесенных итальянцам, была причинена им танкистами и 
пилотами. Особенно велик был вклад ВВС республики. Хотя в Гвадалахарском 
сражении участвовало вдвое меньше республиканских самолетов, чем на Хараме, 
именно они разгромили отступавшие вражеские дивизии, лишив их подобия 
дисциплины.
Битва стала позором итальянского фашизма. Тревожным фактом стали не только 
бездарность и неповоротливость генералитета и ощутимые потери корпуса, но и 
низкая боеспособность фашистов в сравнении с итальянскими же антифашистами. 
Гвадалахара стала провозвестницей скандальных поражений фашистской Италии на 
фронтах Второй мировой войны.
Вернувшийся из Ливии разгневанный дуче по вполне понятным причинам тут же 
сместил и отозвал Роатту и по менее понятным – посла в Саламанке. Военное 
министерство отозвало генералов Коппи, Нуволини и Росси. Все они больше никогда 
не возвращались в Испанию.
Переговоры о возведении на испанский престол герцога Аост-ского были прерваны, 
и Муссолини более к ним не возвращался. Официальные источники фашистской Италии 
объясняли «частичную неудачу» при Гвадалахаре плохой погодой и «огромным 
численным превосходством красных». Сообщалось, в частности, что в битве 
участвовало свыше 750 (!) республиканских самолетов.
Видные политики фашистской Италии позже вспоминали о днях Гвадалахары:

«
Многие тогда начали дрожать… У некоторых из нас по
явились седые волосы
».

Итальянскому командованию пришлось расформировать две особенно оскандалившиеся 
дивизии – «Так хочет бог» и «Черное пламя». Большую часть их состава отправили 
на родину, где солдат и офицеров ждали соответствующие санкции – понижение в 
звании, выговоры, увольнение из фашистской милиции.

Плодом сражения стал одновременный подъем патриотизма в обеих частях Испании – 
республиканской и националистической. Авторитет легионеров Муссолини 
катастрофически падал. Многие националисты, особенно Варела и «радиогенерал» 
Кей-по де Льяно, не скрывали своего удовольствия. Каудильо не потрудился 
выразить союзникам сожаления. Вместо этого обычно сдержанный Франко весьма 
откровенно сказал итальянскому послу: «
Красные хорошо борются за идею, хотя их идея – ерети
ческая. Они знают, как нужно умирать
».

Часть полевых командиров националистической армии во главе с отличившимся в 
Эстремадуре и Кастилии полковником Мо-настерио открыто, не боясь доносов, 
поднимала в дни Гвадалахары тосты «за испанский героизм, какого бы цвета он ни 
был».
Во многих городах и селениях националистической Испании после Гвадалахарского 
сражения появились настенные надписи: