ОКХ, и она привела к известной операции первого этапа военной кампании против 
Франции, названной Черчиллем «Удар серпом»... После окончания французской 
кампании Геринг счел нужным публично объявить о полководческом искусстве 
Гитлера. Он утверждал, что Гитлер сам до мелочей продумал весь план операции и 
знал каждую дивизию в отдельности. Правильно из этого только то, что Гитлеру, 
как верховному главнокомандующему вермахта, ежедневно представлялась 
командованием сухопутных войск карта с обстановкой, где были нанесены все 
дивизии, и что он был поставлен в известность о целях операции и задачах армий. 
«Плана операции» он никогда не знал. Это было делом главнокомандующего 
сухопутными войсками»{14}.
Гальдер, как и другие генералы, стремясь реабилитировать свой генштаб, 
приписывает все победы себе, а все поражения — Гитлеру. Разумеется, Гитлер был 
беспомощным дилетантом в военных вопросах и в своих стратегических решениях 
всецело зависел от генералов. Однако то, что Гальдер написал после войны о 
планировании операции «Гельб», резко расходится с его же записями в дневнике, а 
также с документальными данными. 
В памятной записке Гитлера от 9 октября 1939 года, направленной Браухичу, 
Герингу, Редеру и Кейтелю, о замысле военной кампании на Западе говорилось о 
необходимости провести наступление через территорию Люксембурга, Бельгии и 
Голландии. Изложенные в этой записке и в директиве ОКВ от 9 октября 1939 года 
соображения в общем действительно напоминали старые идеи Шлиффена. Но в то 
время генеральный штаб сухопутных войск полностью разделял эти идеи и питал ими 
Гитлера. Разработанный генштабом первый вариант плана «Гельб» от 19 октября 
1939 года предусматривал нанести главный удар при наступлении через Бельгию по 
обе стороны Льежа. При составлении плана генштаб руководствовался гитлеровским 
девизом: «Нарушение нейтралитета Бельгии и Голландии не имеет никакого значения.
 Ни один человек не спросит нас об этом, если мы победим. Мы не станем 
обосновывать нарушение нейтралитета так идиотски, как в 1914 году»{15}. [17] 
Инициатором перенесения направления главного удара в Арденны выступил в октябре 
1939 года начальник штаба группы армий «А» Манштейн, поддержанный своим 
командующим Рундштедтом. Однако генеральный штаб сухопутных войск, проявив 
косность и консерватизм, упорно не желал отказываться от старого плана. Гитлер 
же, будучи по природе своей авантюристом, больше склонялся к плану Манштейна. 
Этот план был хотя и рискованным, но сулил более крупные стратегические успехи. 
Однако против авторитетного мнения генерального штаба сухопутных войск Гитлер 
пойти не мог, тем более что и генерал Йодль со своим штабом скептически 
относился к возможностям удара через Арденны к устью Соммы. Поэтому с октября 
1939 года до середины февраля 1940 года в командовании вермахта наблюдалось 
состояние неуверенности, разногласий и борьбы мнений вокруг плана операции 
«Гельб». В течение всего этого периода генеральный штаб неоднократно вносил в 
план отдельные изменения, но основной замысел оставался прежним. Все докладные 
записки Манштейна и Рундштедта с предложением о его пересмотре Браухичем и 
Гальдером отвергались. Лишь в середине февраля 1940 года, после многочисленных 
проигрываний операции «Гельб» на штабных учениях в генеральном штабе, штабах 
групп армий и армий Гальдер убедился в несостоятельности старого плана. 16 
февраля он констатировал в своем дневнике: «Сомнения в успехе операции в целом».
 К этому времени и для ОКВ стали очевидны большие недостатки плана и 
преимущества предложений Манштейна. 24 февраля был принят новый, окончательный 
вариант плана операции «Гельб». Следовательно, роль генерального штаба 
сухопутных войск в разработке этого плана была далеко не той, как это пытался 
после войны представить Гальдер. И это нетрудно проследить по его дневнику. 
Другим вопросом французской кампании, на котором бывшие генштабисты вермахта 
стараются нажить себе военный и моральный капитал, является решение ОКВ о 
продолжении операции «Гельб» после прорыва союзного фронта между Седаном и 
Динаном на р. Маас. Несмотря на то что план операции «Гельб» предусматривал 
после прорыва сосредоточить основные усилия для развития дальнейшего 
наступления на Абвилль, Гальдер 17 мая (стр. 402) предложил главный удар 
нанести также и в юго-западном направлении. Тем самым он хотел решить сразу две 
задачи: ударом к устью р. Сомма отрезать группировку противника в Бельгии и 
Северной Франции от остальных союзных сил, ликвидировать ее и одновременно 
осуществить стратегический обход линии Мажино через Компьен и Париж. Это 
предложение Гальдера заключало в себе настолько большой риск для [18] немецких 
войск и поэтому не нашло поддержки ни в штабе ОКВ, ни у Гитлера, ни у 
командующего группой армий «А» Рундштедта. Они выступал» за более осторожные и 
осмотрительные действия. В ставке Гитлера не могли не учитывать, что над 
северным флангом немецкого фронта прорыва нависали еще не разбитые главные силы 
1-й группы армий союзников. Хотя они и были скованы с фронта войсками группы 
армий «Б», тем не менее можно было ожидать, что союзники соберутся с силами для 
нанесения удара с севера на юг, который в сочетании со встречным ударом с юга 
на север мог переломить немецкий клин и привести к провалу всей операции 
«Гельб». Поэтому под нажимом ОКВ генеральный штаб отдал приказ произвести 
перегруппировку войск для продолжения наступления к устью р. Сомма и 
одновременно усилить прикрытие южного фланга ударной группировки от возможных 
контрударов французов с юга. 
Весьма превратно Гальдер истолковал после войны и события под Дюнкерком, 
связанные с так называемым «стол-приказом» Гитлера от 24 мая 1940 года. 
«Окружение франко-английских сил, что было целью всей операции, — писал Гальдер,
 — приближалось к концу. Тогда Геринг предупредил главнокомандующего Гитлера, 
чтобы тот не отдавал лавры победы в руки генералов сухопутных войск. В 
противном случае их престиж в глазах немецкого народа поднимется, и это будет