угрожать позиции Гитлера. Геринг предложил уничтожить почти полностью 
окруженного противника одной своей авиацией, без участия сухопутных войск. 
Гитлер, всегда подозрительно относившийся к руководству сухопутных войск, 
ухватился за эту мысль, остановил через голову главнокомандующего сухопутными 
войсками немецкие танки и поручил авиации завершить эту решающую битву. 
Естественно, авиация не могла выполнить это в полной мере и уже через 48 часов 
запросила помощи сухопутных войск. Англия смогла спасти своих солдат и тем 
самым сохранить силы, что позволило ей продолжать сопротивление. И все это 
благодаря «полководческому искусству» Гитлера!»{16}.
Насколько недобросовестно изложены здесь факты, видно как из дневника самого 
Гальдера, так и из других, относящихся к этим событиям документов, которые 
бывший начальник генерального штаба не мог не знать. 
Во-первых, инициатива остановки наступления танковых соединений под Дюнкерком 
принадлежала командующему группой армий «А» Рундштедту. По его приказу танки 
прекратили продвижение на Дюнкерк еще 23 мая. Гитлер, прибывший на следующий 
день в штаб Рундштедта, санкционировал [19] это решение. В журнале боевых 
действий группы армий «А» имеется следующая запись от 24 мая о посещении 
Гитлером штаба Рундштедта: «В 11.30 прибывает фюрер. Командующий группой армий 
знакомит его с обстановкой. Он (Гитлер. — В. Д.) целиком и полностью 
соглашается с мнением, что восточнее Арраса должна наступать пехота, в то время 
как подвижные войска могут быть задержаны на достигнутом рубеже Лан, Бетюн, Эр, 
Сент-Омер, Гравлин, чтобы «перехватить» противника, теснимого группой армий «Б».
 Он придает этому мнению особенный вес в связи с тем, что вообще необходимо 
сохранить танковые войска для последующих операций и что дальнейшее сужение 
района окружения повлечет за собой крайне нежелательное ограничение действий 
авиации»{17}. Эти соображения и легли в основу известного «стоп-приказа» 
Гитлера от 24 мая{18}. 
Во-вторых, приказ Гитлера предусматривал уничтожить окруженную под Дюнкерком 
группировку войск противника, причем силами не только одной авиации. Основную 
роль в этом должны были сыграть наступавшие с востока на Дюнкерк пехотные 
соединения группы армий «Б», а с юга — 2-й и 8-й армейские корпуса группы армий 
«А». И об этом четко сказано в дневнике Гальдера (запись от 25 мая): «День 
снова начинается неприятными дебатами между Браухичем и фюрером относительно 
дальнейшего ведения битвы на окружение... Получается все наоборот. Я хотел 
группу армий «А» сделать молотом, а группу армий «Б» — наковальней. Теперь 
делают группу армий «Б» молотом, а группу армий «А» — наковальней». 
На настойчивые призывы Браухича и Гальдера продолжить наступление танковыми 
дивизиями Гитлер, по свидетельству дневника Йодля, отвечал, что он предоставил 
право принять решение об этом Рундштедту, но последний отрицательно относится к 
этой идее, так как намерен сохранить и привести в порядок танки для 
предстоящего наступления в южном направлении на втором этапе военной кампании 
против Франции{19}. Тогда Гальдер решил действовать в обход верховной ставки. В 
расчете на то, что ему удастся склонить на свою сторону Рундштедта и побудить 
его снова бросить в бой танки Клейста и Гота, Гальдер послал 25 мая следующую 
дипломатично составленную телеграмму командованию группы армий «А»: «В 
дополнение к распоряжениям, содержащимся в приказе ОКХ от 24.5 1940 года 
разрешается продолжение наступления до рубежа Дюнкерк, [20] Кассель, Эстуар, 
Армантьер, Ипр, Остенде. Соответственно сужается полоса боевых действий авиации.
..»{20}. Формально это указание ничем не нарушало «стоп-приказа» Гитлера. Все 
зависело от дальнейшего решения Рундштедта. Последний, получив эту телеграмму 
ОКХ, оставил ее без внимания. Когда же начальник штаба доложил Рундштедту об 
этой телеграмме, он заявил, как свидетельствует журнал боевых действий группы 
армий «А», что танковые войска сначала «крайне необходимо» подтянуть и 
развернуть, «если вообще потребуется их дальнейшее продвижение вперед»{21}. 
Рундштедт считал, что задача, поставленная перед его войсками в плане операции 
«Гельб», в основном выполнена, а ликвидацию окруженной группировки могут 
осуществить пехотные дивизии группы армий «Б». «Битва в Северной Франции, — 
гласила запись в журнале боевых действий группы армий «А» от 25 мая, — 
приближается к своему концу. Кризисов больше не может возникнуть, не считая 
осложнений чисто местного характера. Задача группы армий «А» может 
рассматриваться как в основном выполненная». 
Лишь на следующий день, когда выяснилось, что войскам группы армий «Б» не 
удалось сломить сопротивление противника и бои под Дюнкерком могут принять 
затяжной характер, Рундштедт принял решение ввести в сражение танковые дивизии, 
чтобы воспрепятствовать эвакуации англичан и разгромить противника. Но они уже 
не смогли выполнить этой задачи, так как натолкнулись на сильную оборону. 
Таким образом, факты свидетельствуют о том, что основную роль в остановке 
танковых дивизий под Дюнкерком сыграл, оставаясь за кулисами и прикрываясь 
«высочайшим» приказом Гитлера, Рундштедт. И это было хорошо известно Гальдеру, 
как и многое другое, о чем говорится в его дневнике и что так беспардонно было 
искажено в послевоенных сочинениях бывших генералов вермахта. Содержащийся в 
дневнике Гальдера фактический материал позволяет очистить историю многих 
событий второй мировой войны от грубых вымыслов и извращений, предпринятых в 
угоду реабилитации германских милитаристов. 
На Западе бытует немало легенд и версий, объясняющих причины банкротства 
германского генерального штаба, провала его стратегии, военной теории и 
практики во второй мировой войне. Но, как правило, все они сводятся к одному — 
личности Гитлера, который «испортил все дело». Вот типичный образчик такого 
объяснения: 
«Прусско-германский генеральный штаб за свою 150-летнюю историю до 1939 года