судах установлены орудия «исключительно с целью самозащиты», не освобождает 
субмарину от обязательств. Такое торговое судно по международным законам 
остается торговым, а значит, наделенным соответствующим иммунитетом. На 
практике это означает, что субмарина должна оставаться на поверхности воды при 
проведении действий с торговым судном.

Если в соответствии с действующими законами будут найдены основания для 
потопления торгового судна, команда субмарины обязана первым делом обеспечить 
безопасность экипажа торгового судна. Причем спасательные шлюпки в условиях 
открытого моря не считаются пригодными для этой цели, поэтому экипаж следует 
принять на борт, если же это окажется невозможным, воздержаться от потопления 
судна.

После подписания в 1935 году англо-германского морского соглашения Германия 
также стала 23 ноября 1936 года участницей протокола по подводному флоту. Это 
еще больше снизило оперативное значение подводных лодок.

Существует еще один, заключительный момент. После Первой мировой войны 
англичане много писали о разработке новых приборов для обнаружения погруженной 
субмарины – асдиках, которые, как утверждалось, могут точно определить 
местонахождение субмарины на расстоянии многих тысяч ярдов с помощью эха, 
создаваемого звуковой волной. Поэтому, согласно официальному мнению англичан, 
подводные лодки уже стали более или менее устаревшим оружием, поэтому вряд ли 
другие страны сочтут целесообразным их дальнейшее строительство.

По изложенным причинам в немецком военно-морском флоте в 1935 году также 
существовали сомнения относительно ценности новых подводных лодок, хотя 
романтика службы на подводном флоте, сопровождающейся большей, чем где бы то ни 
было, независимостью, а также немеркнущая слава подвигов немецких подводников 
времен Первой мировой войны привлекали туда молодых и честолюбивых офицеров, 
старшин и матросов.

Что касается материальной стороны вопроса, положение дел было следующим: еще в 
1932 году военно-морское командование начало подготовку к возобновлению 
строительства подводных лодок, поэтому в начале 1935 года, когда еще шли 
англо-германские переговоры, мы уже имели возможность приступить 
непосредственно к строительству. Первые лодки были очень маленькими – всего 250 
тонн. К концу сентября 1935 года у нас уже было 6 таких малышей. Они получили 
номера от «U-1» до «U-6» и находились в противолодочной школе, позже ставшей 
школой подводников, под командованием капитана Слевогта, который старательно 
вдалбливал в головы их потенциальных команд первичные технические знания.

28 сентября 1935 года, после получения еще трех лодок – «U-7», «U-8» и «U-9», 
была создана Веддигенская флотилия, командиром которой стал я, в то время 
капитан. В течение следующих нескольких месяцев мы получили еще девять подлодок 
того же типа – от «U-10» до «U-18».

Инженерной службой флотилии руководил прекрасный специалист капитан Тедсен. Я 
его хорошо знал. Во время Первой мировой войны он был механиком на подлодке, а 
с 1921-го по 1923 год служил на эсминце «G-8», которым тогда командовал я.

Вообще к вопросу подбора офицеров флотилии командование относилось очень 
внимательно, поэтому у нас было много первоклассных специалистов.

Лично я взялся за порученное дело со всей имеющейся у меня энергией. Я снова 
стал подводником душой и телом.

Что касается тренировок первой появившейся у нас после 1918 года подводной 
флотилии, я не получал ни приказов, ни каких бы то ни было инструкций – ничего. 
Но я был этому только рад. У меня имелись собственные идеи на этот счет и четко 
сформулированные цели:

1. Я хотел максимально вдохновить мои команды, вселить в их души энтузиазм, 
внушить абсолютную веру в подводный флот и беззаветную готовность служить на 
нем. Только при этом условии люди сумеют справиться с суровыми, порой мрачными 
буднями службы на подлодках. Здесь недостаточно одного только профессионализма. 
И первым делом мне следовало помочь людям освободиться от внушенного 
пропагандой мнения, что благодаря изобретениям англичан подводные лодки 
являются оружием, которое уже потерпело поражение.

Я непоколебимо верил в боевую мощь подводного флота. Я всегда считал субмарины 
первоклассным наступательным оружием в морской войне, лучшим из возможных 
торпедоносителей.

2. Команды подводных лодок следовало, насколько это возможно, подготовить к 
действиям в условиях войны. Я хотел, чтобы мои экипажи в мирное время получили 
возможность столкнуться со всеми возможными ситуациями, которые могут 
возникнуть во время войны, чтобы, если нечто подобное действительно произойдет, 
мои люди могли бы с этим справиться.