Бразилией дипломатических отношений с Германией, мы по-прежнему обходились с 
бразильскими судами так же, как с судами всех остальных нейтральных стран, если,
 конечно, они соблюдали международные правила на море и имели соответствующие 
опознавательные знаки. Однако в период с февраля по апрель 1942 года наши 
подводные лодки все же атаковали торпедами и потопили согласно морскому 
призовому праву семь бразильских судов. Это произошло потому, что командиры 
наших лодок не могли признать их нейтральными, поскольку они шли без огней, 
зигзагом, были вооружены и окрашены в серый военный цвет. К тому же эти суда не 
несли флагов или опознавательных знаков нейтральности. В дальнейшем стали 
вооружаться все бразильские торговые суда. В связи с этим 16 мая 1942 года штаб 
руководства войной на море разрешил начать „предупредительные“ действия против 
всех судов южноамериканских государств, за исключением Аргентины и Чили, на 
которых было заметно вооружение. В ответ на это в конце мая 1942 года 
бразильское министерство авиации объявило о своем намерении впредь атаковать с 
воздуха обнаруженные подводные лодки держав оси. Таким образом, без 
официального объявления войны мы оказались в состоянии войны с Бразилией. 4 
июля 1942 года нашим подводным лодкам было разрешено атаковать бразильские 
торговые суда. Мы планировали расширить масштабы подводной войны, и в начале 
июля я обратился в штаб руководства войной на море с вопросом, касающимся 
возможности действий подводных лодок вблизи Ла-Платы, иле в то время 
наблюдалось интенсивное движение рефрижераторных судов, доставлявших в Англию 
мясо и потому имевших для нее большое значение. Однако министерство иностранных 
дел не разрешило использовать подводные лодки у берегов Аргентины, ссылаясь на 
то, что это вызвало бы недовольство последней. В то же время не последовало 
никаких возражений со стороны министерства иностранных дел по поводу действий 
подводных лодок у берегов Бразилии. Это побудило меня наряду с созданием группы 
подводных лодок для действий в районе Фритауна направить еще одну подводную 
лодку в бразильские воды. В общем, для ведения подводной войны на просторах 
Атлантики складывался целый ряд оперативных предпосылок, которые нам хотелось 
использовать, не прекращая борьбы с конвоями противника в северных районах 
океана, и которые, как мне казалось, сулили успех. Важным при этом было то, что 
мы сохраняли за собой инициативу действий, что наши удары оставались для 
противника предельно неожиданными и что, таким образом, мы могли использовать 
его слабые стороны, пока он не устранил их, изменив маршруты своих судов и 
усилив их охранение. После того как союзники ввели систему конвоев и усилили 
воздушное патрулирование районов Западной Атлантики, обстановка стала 
постепенно изменяться, но, разумеется, и в этих условиях в середине мая 
английское адмиралтейство не могло не строить предположений относительно того, 
где в последующие месяцы командование подводных сил германских ВМС развернет 
наиболее активные действия своих лодок. Сегодня мы знаем, что в своей оценке 
„критической обстановки, сложившейся в ходе битвы за Атлантику“, первый морской 
лорд адмирал Паунд в июле 1942 года отмечал вероятность ударов немецких 
подводных лодок по узлу коммуникаций восточнее острова Тринидад (Roskill S.W., 
Vol. II, p.199) Он полагал, что командование германских подводных сил вынуждено 
будет вследствие усиления противолодочной обороны в американских водах отозвать 
оттуда свои лодки и развернуть их снова для борьбы с конвоями в Восточной 
Атлантике, „поскольку в этом случае Дениц мог бы выставить там против каждого 
нашего конвоя в четыре, а то и в пять раз большие силы, чем те, которые имеются 
у него сейчас в далеких американских водах“. 27 июля я выступил в германской 
прессе, указав, какую тяжелую борьбу приходится вести нашим подводникам, и 
предупредил, что в подводной войне могут встретиться еще большие трудности. 
Такое предупреждение, казалось, должно было несколько ослабить связанные с 
подводным флотом чрезмерные надежды, которые возникли в Германии благодаря 
усиленной пропаганде наших успехов. Это заявление, как сейчас стало известно, 
было „очень внимательно изучено“ английским адмиралтейством и объявлено 
„открытым намеком, исходящим из пасти зверя“, а предупреждение о возможных 
больших потерях подводного флота признано доказательством моего намерения 
возобновить атаки английских конвоев в Атлантике. Планируя и обдумывая свои 
действия, первый английский морской лорд сомневался в том, что его американские 
союзники помогут ему отразить ожидавшиеся удары немецких подводных лодок в 
Восточной Атлантике своими кораблями. Мало надежды возлагал он и на то, что США 
сумеют высвободить для этих целей те корабли, которые англичане предоставили 
Соединенным Штатам в апреле. Паунд считал, что США и Англии в военных действиях 
на море следует руководствоваться единой стратегией, поскольку только в этом 
случае можно было отразить новые удары немецких лодок. А эти удары, по его 
мнению, должны были быть еще более мощными, чем в 1941 году. Таким образом, оба 
противника — немецкие подводные лодки и силы американской и английской 
противолодочной обороны — вступили в новую фазу битвы за Атлантику 1942 года 
предельно подготовленными и вооруженными. Исход ее все еще не был решен. Очень 
скоро начались действия против конвоев. Мы обнаружили, что английские конвои, 
осуществлявшие переходы в Северной Атлантике между США и Англией, выбирали 
кратчайший путь — так называемую дугу большого круга. Их маршруты по сравнению 
с апрелем не изменились даже тогда, когда наши подводные лодки появились в 
пределах дуги „большого круга“. Во всяком случае, английское командование не 
распыляло своих конвоев по просторам Атлантики, что так затрудняло их поиск в 
1941 году. Сегодня мы знаем, что причиной тому было не какое-то „особое 
упрямство англичан“, как нам тогда казалось, а нехватка эскортных кораблей и 
топлива. Это и вынуждало их направлять конвои через Атлантику кратчайшим путем. 
Это в равной мере относилось и к направлявшимся на юг конвоям „SL“ 
(Сьерра-Леоне), и к шедшим на север вокруг мыса Доброй Надежды судам из Азии. В