поднялось до восьми-девяти, а их успехи по сравнению с первыми месяцами войны 
не ухудшились, а, наоборот, улучшились. Нетрудно представить, каких результатов 
можно было добиться, если бы в этот период мы имели больше подводных кораблей. 
Наряду с прямым ростом тоннажа потопленных судов, приходившихся на каждую 
подводную лодку, наличие большего числа лодок в море имело бы и косвенные 
положительные последствия. Оно означало бы большие возможности обнаружения 
конвоев и сократило бы время нахождения подводных лодок на позициях. А это 
способствовало бы увеличению числа потопленных кораблей, приходящихся на каждую 
подводную лодку и каждый ходовой день. Однако летом 1940 года еще нельзя было 
рассчитывать на увеличение числа боевых подводных лодок. К этому времени их 
число не достигло даже минимума. Как уже говорилось, это положение наступило 
только в феврале 1941 года, когда мы имели 22 боевые подводные лодки. Летом 
1940 года меня неоднократно пытались убедить в необходимости прекратить 
подготовку личного состава для новых подводных лодок, а освободившиеся учебные 
подводные лодки выслать в море, чтобы использовать сложившуюся в данный период 
благоприятную обстановку. Мне казалось, что эта мера не даст положительных 
результатов. Она имела бы смысл только в том случае, если бы с помощью этих в 
своем большинстве малых подводных лодок удалось увеличить потери английского 
торгового флота настолько, что Англии пришлось бы просить мира. С моей точки 
зрения, это было абсолютно невозможным. Как и прежде, я считал, что Англию 
можно заставить заключить мир только при условии значительного увеличения ее 
ежемесячных потерь в тоннаже, а для этого необходимо резко увеличить число 
подводных лодок, чего мы требовали еще в мирное время. По нашему мнению, 
создание в максимально сжатые сроки мощного подводного флота являлось важнейшей 
задачей военно-морских сил. Неотъемлемая часть этой задачи — своевременная 
подготовка подводников, из которых в дальнейшем должны были комплектоваться 
экипажи новых подводных лодок. Поэтому не могло быть и речи об отправке учебных 
подводных лодок в боевые походы. Наоборот, надо было иметь в виду, что и в 
дальнейшем придется отзывать боевые подводные лодки в учебные соединения. Летом 
1940 года я по-прежнему считал, что война будет длительной. Когда проходившие 
боевую подготовку молодые командиры подводных лодок опасались, что не попадут в 
действующий флот, так как война может скоро кончиться, я отвечал им: «Только не 
торопитесь ! Война еще успеет вам надоесть. Не забывайте, что мы воюем против 
сильнейшей морской державы мира». Заявление английского правительства от 18 
июня 1940 года, в котором высказывалось намерение продолжать войну при любых 
обстоятельствах, расценивалось как закон. Нам не оставалось ничего другого, как 
продолжать войну против крупнейшей морской державы. Причем вести ее следовало 
таким образом, чтобы заставить эту державу в конце концов пойти на переговоры о 
мире. Быстрее всего этого можно было достигнуть путем оккупации Англии, то есть 
вторжения на Британские острова. Летом 1940 года немецкие вооруженные силы 
готовились к операции, получившей условное название «Морской лев». В этой 
десантной операции должны были участвовать и наши подводные лодки, включая все 
учебные. Я не верил в удачу планируемой операции. Мне представлялось правильным 
мнение главнокомандующего военно-морскими силами, высказанное им Гитлеру: 
успешное осуществление этой операции возможно только при условии абсолютного 
господства германской авиации в воздухе над Ла-Маншем. Но для успеха десантной 
операции необходимо было также наше господство на море в районе пролива. Ведь 
речь шла не об однократной переброске войск, а об их поддержке путем снабжения 
всеми видами боевого довольствия, а также путем перевозки пополнения и резервов 
в течение неопределенно долгого времени. Мы же не имели господства ни в воздухе,
 ни на море и не были в состоянии добиться его. В тогдашней обстановке мне 
казалась правильной занятая штабом руководства войной на море отрицательная 
позиция в отношении вторжения. С согласия военно-морского командования и в 
период подготовки вторжения подводные лодки продолжали в широких масштабах 
вести бои в Атлантике. Не прекращалась и подготовка в Германии новых экипажей 
для подводных лодок. 5 сентября 1940 года об этом доложили главнокомандующему 
военно-морскими силами. Он одобрил эти действия, однако оставил за собой право 
в случае необходимости установить время, когда потребуется прекратить боевую 
подготовку экипажей лодок в Германии, чтобы использовать и учебные подводные 
лодки для участия в операции по вторжению («Журнал боевых действий штаба 
подводных сил», 5 сентября 1940 года). Средством стратегического воздействия на 
Англию могло бы явиться и завоевание района Средиземного моря державами оси и 
вытеснение Англии с Ближнего Востока. Это имело бы для Англии тяжелые 
последствия и значительно укрепило бы наши позиции в Европе, обезопасив их с 
юга. Хотя потеря позиций в Средиземном море и связанная с ней потеря позиций на 
Ближнем Востоке явились бы для Англии весьма чувствительным ударом, однако, как 
это имело место при потере французского союзника, удар этот был бы только 
косвенным, ибо он не коснулся бы решающим образом безопасности метрополии на 
Британских островах и ведущих к ней жизненно важных коммуникаций. Успеха на 
Средиземном море нельзя было достигнуть силами одних итальянских союзников без 
помощи Германии. Потребовалось бы участие в данном районе немецких 
военно-морских сил. Эти силы можно было снять только с Атлантического театра 
военных действий, где их и без того явно не хватало для борьбы с сильнейшей 
морской державой. Военно-морское командование должно было иметь все это в виду 
при планировании действий в бассейне Средиземного моря и при составлении 
соответствующих рекомендаций правительству. Только третий путь мог заставить 
Англию заключить мир — борьба против со морских сообщений. Это явилось бы 
ударом по самой Англии. От морских коммуникаций зависела жизнь английской нации.
 От них всецело зависела стратегия Англии. Английская политика вынуждена была 
бы немедленно реагировать на серьезную угрозу этим коммуникациям. В результате