победы над Францией мы оказались в самом благоприятном стратегическом; 
положении по отношению к Англии. Вот тут-то и надо было всеми возможными 
способами использовать это выгодное стратегическое положение н направить все 
военные усилия Германии на решение главной задачи — на ведение войны против 
Англии на море. Мы понимали, что уничтожение судового состава противника — 
долгий путь. В 1940 году английские н американские верфи могли ежемесячно 
строить суда общим водоизмещением 200 000 рег.-бр. тонн. В последующие годы 
следовало ожидать постепенного увеличения этой цифры. Ведь потребность 
противника в тоннаже должна была все время значительно возрастать. Англия могла 
активизировать н развертывать боевые действия, только имея необходимый тоннаж. 
И наша задача заключалась в немедленном уничтожении этого тоннажа, для чего мы 
должны были создать соответственно сильный подводный флот, являющийся главным 
средством в ведении войны против торгового судоходства. Такова была моя точка 
зрения. В октябре 1940 года восемь немецких подведших лодок потопили 63 судна 
общим тоннажем 352 407 рег.-бр. тонн, что явилось для Англии тяжелой потерей: 
резко сократился общий тоннаж английского флота. Но, как уже говорилось, для 
достижения решающих успехов в войне против Англии требовалось не восемь, а сто 
подводных лодок, действующих одновременно. Нужно было как можно скорее вступить 
в битву за Атлантику крупными силами подводных лодок. Теперь уже известно, что 
не я один придерживался и придерживаюсь таких взглядов. Через книгу Черчилля 
«Вторая мировая война» красной нитью проходят утверждения, что немецкие 
подводные лодки являются главной опасностью для Англии. Черчилль боялся только 
их и считал, что немцы поступили бы умно, если бы сделали ставку только на 
подводные лодки. Черчилль проводил соответствующую военную политику. В комитете 
обороны он являлся инициатором организации противолодочной обороны. Черчилль 
был председателем специально созданного комитета сражения за Атлантику, 
занимавшегося всеми теми вопросами, которые могли служить делу достижения 
победы в битве за Атлантику. В этот комитет входили члены военного кабинета и 
другие министры, а также первый лорд адмиралтейства, начальник штаба ВВС и ряд 
советников-экспертов (Roskill S.W., Vol. I, p.364). Итак, правительство 
Великобритании во главе с премьер-министром стремилось во всеоружии встретить 
угрозу со стороны немецких подводных лодок. Как же обстояли дела у нас ? Даже 
во время войны в Германии не было единого органа, в котором под руководством 
главы правительства были бы объединены все институты и который мог бы, не, 
теряя времени, местными усилиями всех этих институтов создать мощный подводный 
флот — единственное грозное для Англии оружие. Для строительства подводного 
флота в Германии было сделано далеко не все. Наша страна не поняла всей 
важности действий на море. В сознании государственного н военного руководства 
Германии, как и в сознании народа, в противоположность англичанам не 
существовало понятия «битва за Атлантику». У нас все мысли были устремлены на 
сухопутные сражения на континенте. Почему-то считалось, что, выиграв сражения 
на суше, мы победим и Англию — морскую державу. Германское государственное 
руководство и руководство вооруженными силами, которые, к сожалению, обладали 
«континентальным мышлением», не понимали, что решающие бои против Англии вела в 
Атлантике горстка подводных лодок.




9. ОРГАНИЗАЦИЯ ПОДВОДНЫХ СИЛ. СТРОИТЕЛЬСТВО ПОДВОДНЫХ ЛОДОК В ПЕРВЫЙ ГОД ВОЙНЫ


Командующий подводными силами был как бы двуликим Янусом. Одно лицо его было 
обращено к Атлантическому океану и смотрело на подводные лодки, находившиеся на 
позициях далеко в океане, а другое — к Германии. Командующий и его штаб всеми 
своими мыслями были с действующими подводными лодками. Нескончаемым потоком 
текли к нам донесения подводных лодок, а от нас к ним шли приказы и сводки. 
Командование подводного флота радовалось вместе с подводниками их успехам и 
разделяло их неудачи, беспокоилось об их судьбе и с облегчением вздыхало, когда 
приходили вести от долго молчавшей подводной лодки. Оно обретало покой только 
тогда, когда возвращавшаяся из похода лодка входила в базу, благополучно 
миновав все опасности, преодолев минные поля и ускользнув от подводных лодок 
противника, подстерегавших ее в наших прибрежных водах. Гибель каждой подводной 
лодки была большим ударом для командования подводных сил. Обычно проходило 
довольно много времени, прежде чем мы справлялись с этим ударом и находили в 
себе силы идти на новый риск. Я старался по возможности лично встречать 
возвращавшиеся из боевых походов подводные лодки и беседовать с экипажами 
тотчас же по прибытии лодки в базу. Когда они стояли в своих кожаных регланах, 
хранящих следы масла и морской соли, похудевшие, бледные и усталые, обросшие 
бородами, я не мог нарадоваться на них и чувствовал, что мы связаны крепкими 
узами. Тут же я вручал им от имени главнокомандующего военно-морскими силами 
заслуженные награды. Командиры подводных лодок обычно давали мне списки лиц, 
представленных к награде, которые я после проверки утверждал, стараясь никого 
не обидеть. В отношении наград в подводном флоте не существовало никакой 
бумажной волокиты и бюрократизма. Через несколько дней после возвращения из 
похода подводник, получив награду, мог поехать в отпуск на родину. Немедленное 
вручение заслуженной награды фронтовику считалось очень важным с 
психологической точки зрения. Дайте ему без промедлений то, что он заслужил, — 
и это доставит ему радость. Другое лицо командующего подводными силами было 
обращено к Германии, где строились с таким нетерпением ожидаемые новые