лось, поступило сообщение из Лейпцига – Моккау, где сообщалось, что 
«Me-163B» произвел вынужденную посадку и уже на земле загорелся. Пилот, молодой 
человек по имени Эрнст, жив и здоров.

Каким образом, уже находясь на земле, он загорелся? Вообще как он попал в 
Моккау? Дикие мысли лезли мне в голову, и я попросил Нимеера продолжить занятие 
с моей группой, вызвал машину и отправился в Моккау. И вот я уже стоял у 
воронки от снаряда, в которую, как выяснилось, попал самолет Эрнста. Произошел 
взрыв чудовищной силы, в этом не было сомнений. Эрнст стоял возле меня целый и 
невредимый. Затем он поведал мне свою историю:

– Все шло прекрасно до высоты семи-восьми тысяч метров, но потом, совершенно 
неожиданно, у меня закончился запас кислорода. Такое ощущение, что маску чем-то 
заткнули изнутри. Тогда я сорвал ее и устремился вниз на безопасную высоту – 
четырех тысяч метров. Тем временем я потерял из виду наш аэродром, а подо мной 
находился Моккау. Я произвел удачную посадку, а уж потом увидел воронки от 
снарядов. У меня только и было времени, чтобы свернуть на узкую полоску травы, 
и так я проехал несколько сот метров, но затем эта воронка появилась передо 
мной. Я никак не мог избежать попадания в нее. Я продолжал нестись на скорости 
шестьдесят километров в час, и мне необходимо было сорвать фонарь, но никак не 
получалось, как я ни старался. В этот момент молодая девушка-зенитчица 
подбежала к самолету и вскрыла фонарь топором. К тому времени уже подъехали 
пожарные и врачи «Скорой», а также собралось несколько человек. Я крикнул им, 
чтобы убегали, сам схватил в охапку девушку, и уже на их машине мы попали в 
следующую воронку, а потом раздался взрыв!

Такую историю рассказал Эрнст – все произошло быстро и безболезненно. В это 
невозможно поверить, но это правда, тем не менее, что спасительницей Эрнста 
стала молодая привлекательная особа!

В тот вечер мы, «старожилы», сидели в комнате Ботта. Мы – это Фритц Кельб, Ганс 
Ботт, Франц Рюселе, Франц Медикус, Глогнер, Андреас, Ники Штрассницки и еще 
несколько ребят, оставшихся от «связки», в общем, мои самые ближайшие друзья. 
Ходили слухи, что уже сформирована резервная эскадрилья и отправлена далеко на 
восток, в более спокойный район. Если это было правдой, то это означало, что 
наше командование скоро может быть расформировано, но такие слухи, скорее всего,
 не имели под собой оснований.

Мы болтали о том о сем – о полетах, о женщинах, о том, куда движется война. 
Подсознательно все мы, должно быть, понимали, что для Германии война проиграна, 
но никто из нас в открытую не признавал этого, наоборот, мы мечтали о тысяче 
«комет», готовых к взлету постоянно. Мы даже обсуждали свои послевоенные планы, 
и одной из наиболее популярных была идея организовать показательные выступления 
«комет». Конечно же это были не более чем мечты, но мы не мыслили себе жизни 
без «кометы» и знали, что когда-нибудь наши фантазии воплотятся в жизнь. Это 
могло прозвучать странно, но по-своему мы любили «комету». Возможно, правдивее 
будет сказать, мы были очарованы ей, словно женщиной, которая вытягивает из 
тебя все деньги, а затем каждую ночь водит за нос. Конечно, некоторые новички 
чувствовали то же самое. Поначалу они относились к ней с большой опаской, но, 
совершив несколько самостоятельных полетов, возможно даже не всегда 
заканчивающихся без казусов, начинали привыкать. А потом вновь дул попутный 
ветер, что случалось намного чаще, и они снова кидались в омут с головой. Одним 
из них был наш добряк майор Базилла – наш «нелепый скрипач».

Это случилось следующим утром, точнее, тогда, когда он готовился совершить свой 
первый самостоятельный полет. «Комета» стояла на взлетной полосе, с наполовину 
заполненными баками, согласно требованиям, и в последний раз я объяснял Базилле,
 для чего нужна какая кнопка, рычаг или ручка в кабине, и, самое главное, 
напоминал обо всех мерах безопасности и о действиях в случае аварии. Получив от 
меня последнее наставление, он нервно обежал вокруг самолета, выпуская клубы 
дыма из сигареты, зажатой в губах. Он двигался так резко, что я понял, что 
угнаться за ним невозможно.

– Да, и еще, – сказал я. – Когда начнешь взлет и будет трясти, держи ручку в 
нормальном положении. Когда почувствуешь, что поднимаешься, немного наклони ее 
вперед и какое-то время держи так. Постарайся, чтобы тебя не мотало из стороны 
в сторону. А затем расслабься и дай «комете» идти своим ходом. Сбрасывай шасси, 
когда поднимешься на пять – десять метров. Следи за приборами. Когда пересечешь 
периметр аэродрома, спидометр должен показывать восемьсот километров в час, и 
тогда можешь резко набирать высоту до пяти-шести тысяч метров. На этой высоте 
двигатель должен выключиться, и тогда тяни рычаг от себя и плавно спускайся до 
двух тысяч, делая виражи и накреняя самолет. Если захочешь, можешь несколько 
раз спикировать, но не потеряй поле из виду. Начинай готовиться к посадке на 
высоте двух тысяч метров, а заходи на нее с восьмисот – тысячи метров, находясь 
над полем, а затем садись. Все будет в пор