Когда небольшой чемодан был собран, я подумал про себя, что все, что осталось 
от Вальтера, это опустевшая комната. Все, чего мне хотелось, так это напиться.

На следующее утро я пошел на встречу с командиром, который к тому времени 
вернулся из Берлина. Я должен был доложить о приготовлениях похорон Вальтера, 
но на пути к его кабинету я встретил Ханну Рейч. У нее были заплаканные глаза 
или я ошибался? Сухо кивнув мне, она пронеслась мимо, и в этот момент в ней не 
было ничего общего с той Ханной, которую я знал. Шпёте выглядел нервным и 
слегка больным, когда я вошел. В воздухе чувствовалась напряженность, но 
возможно, мне так показалось.

Произошедшее трагическое событие отразилось на всех. Я отдал честь и сделал 
доклад.

– Спасибо, лейтенант, – грубо произнес Шпёте, – но в этот раз кто-нибудь другой 
будет сопровождать гроб. В расписании на завтра ваш полет назначен на десять 
часов утра. Погода позволяет.

– Есть!

– Сегодня вечером ваш самолет будет готов, лейтенант. Капитан Опитц полетит 
первым, а затем – ваша очередь. Сегодня вечером можете пойти на концерт, 
послушаете Бетховена. В канцелярии на столе найдете два билета.

– Благодарю, майор.

Выйдя из кабинета, я отправился на поиски Ханны. Может быть, на концерте она 
отвлечется от грустных мыслей. Скорее всего, она была у себя. Я постучал в ее 
дверь, но ответ прозвучал только после третьей попытки. Я вошел и увидел Ханну, 
которая сидела на кровати и вытирала глаза!






Рис. 8. Ханна Рейч



– Ради всего святого, что стряслось, Ханна?

Она не делала секрета из своего горя и не старалась остановить текущие слезы. 
Она пробормотала:

– Шпёте запретил мне лететь завтра. И так он решил не один. Это несправедливо!

Так вот в чем дело! Я почувствовал облегчение. Ханна продолжила:

– Он прекрасно знает, что я ждала этого полета с того дня, когда со мной 
произошел инцидент. И сейчас он закрывает дверь прямо перед моим носом. Это так 
нечестно!

Я спросил, почему Шпёте неожиданно решил не позволить лететь ей на «комете».

– Это было бы слишком опасно! Он говорит, что не готов взять на себя 
ответственность, если что-то случится со мной. Как будто я когда-либо 
интересовалась, будет полет опасным или нет! Все это потому, что я женщина! О 
нет! Женщины недостаточно способны, чтобы летать на «комете»!

– Но ведь вы летали до этого, Ханна, – сказал я, надеясь хоть немного успокоить 
ее, заставить прекратить эти душещипательные всхлипывания, которые мне было 
тяжело выносить.

– Только полеты на буксире – и вы называете это полетом?

– Но вы столько раз поднимались на «Ме-163А», разве не так?

– Конечно, но А – это не В, и я хочу… Я полечу на В! А сейчас я уезжаю, сегодня 
же!

Она вскочила и начала бросать свои вещи в чемодан. Слезы высохли, и в глазах 
появились твердость и упрямство. Для меня было очевидно, что из-за последней 
трагедии Шпёте не позволил этой уникальной женщине рисковать своей жизнью любой 
ценой. Ее имя было почти что легендарным в авиационной среде. Но Ханна 
поставила перед собой цель полететь на «комете». У нее была железная воля, и не 
так-то легко было сломить ее. Рано или поздно она убедит командира. Она 
захлопнула крышку чемодана и сказала: