массив поисковой цепью, а на это потребовалась бы по меньшей мере дивизия. 
Поэтому наземную операцию надо считать неосуществимой. 

Нашим главным козырем должна стать полная внезапность, ибо, не говоря уже о 
стратегических соображениях, мы опасаемся, как бы у карабинеров не было приказа 
убить своего заключенного в случае опасности побега. Это предположение 
впоследствии подтвердится. Только наше молниеносное вторжение спасло дуче от 
неминуемой смерти. 

Итак, мы видим только два способа: высадка парашютистов или приземление 
транспортных планеров рядом с отелем. После долгого анализа всех "за" и 
"против" этих двух решений, мы выбираем второе. В разреженной атмосфере на этой 
высоте нам бы потребовались, чтобы предотвратить слишком быстрый спуск, особые 
парашюты, а мы такими не располагаем. К тому же я предвижу, что из-за слишком 
пересеченной местности десантники приземляются со слишком большим рассеянием, 
так что быстрая атака плотным строем окажется невозможной. Остается только 
приземление нескольких планеров. Но есть ли в окрестностях отеля участок, на 
котором они могли бы сесть? 

Когда пополудни 8 сентября я решил проявить наши аэрофотоснимки, выяснилось, 
что огромная лаборатория в Фраскати уже стерта бомбами с лица земли. Один мой 
офицер все-таки смог сделать несколько отпечатков во вспомогательной 
лаборатории, но, к несчастью, нам не смогли дать крупноформатные снимки для 
стереоскопа, которые бы позволили увидеть местность четко и рельефно. Я должен 
был удовольствоваться обычными фотографиями, примерно 14 на 14 см, на которых, 
однако, я прекрасно узнал треугольный луг, который уже привлек мое внимание во 
время нашего полета над отелем. Именно на этом лугу, выбрав его в качестве 
площадки для приземления, я буду осуществлять свой план. 

Также надо подумать и о том, как прикрыть наши тылы и обеспечить отход после 
выполнения самой операции. По нашему плану, эти две цели достигаются с помощью 
батальона парашютистов, которые должны будут ночью пробраться в долину, чтобы в 
час "Ч" захватить станцию подъемника. 

Выработав таким образом основные детали операции, я отправляюсь к генералу 
Штуденту. Я хорошо знаю, что уже три дня у него совсем не было возможности 
отдохнуть даже несколько минут - у меня, впрочем, тоже, - но теперь нужно 
вместе прийти к какому-то решению. И вот я объясняю ему свой план, и мне даже 
удается его убедить. По правде говоря, генерал вовсе не проявляет энтузиазма, 
он не скрывает от меня своих опасений, но он понимает также, что если мы не 
хотим отказаться от нашей задачи, то должны попытаться использовать 
единственную оставшуюся у нас возможность. Однако прежде чем дать согласие, он 
желает посоветоваться со своим начальником штаба и еще одним офицером штаба 
своего корпуса. 

И вот эти два специалиста по воздухоплаванию недвусмысленно высказываются 
против нашего плана. По их мнению, приземление на такой высоте и на 
неподготовленной местности никогда еще не осуществлялось по той простой причине,
 что оно "технически невозможно". По их мнению, высадка в том виде, как я ее 
замыслил, вызовет потерю по крайней мере 80 процентов личного состава. Остаток 
отряда окажется тогда численно слишком слаб, чтобы выполнить свою задачу. 

В ответ на эти доводы я объясняю, что прекрасно отдаю себе отчет в опасностях, 
которым мы подвергаемся, но в любом случае, когда впервые испытывается что-либо 
новое, надо идти на некоторый риск. 

Я полагаю, что осторожное приземление планера на брюхо вдоль очень слабого 
клона треугольного луга должно позволить уменьшить скорость падения планеров - 
а эта скорость, конечно, достаточно велика в такой разреженной атмосфере, - и, 
следовательно, избежать больших потерь. Разумеется, заявляю я, в случае если 
эти господа предложат какое-нибудь лучшее средство, то я последую их советам. 

После долгого раздумья генерал окончательно встает на мою сторону и немедленно 
отдает приказания: 

- Пусть вам немедленно доставят из южной Франции все двенадцать транспортных 
планеров, которые вам нужны. День "Д" назначается на двенадцатое сентября, а 
час "Ч" на семь утра. Это значит, что двенадцатого сентября ровно в семь утра 
планеры должны приземлиться на верхнем плато, и в тот же миг батальон овладеет 
станцией подъемника в долине. Я лично дам указания пилотам и порекомендую им 
приземляться крайне осторожно. Я полагаю, гауптштурмфюрер Скорцени, что 
операцию следует осуществлять так, как вы сказали, - и никак иначе. 

Вырвав, таким образом, это решение, я отрабатываю с Радлем последние детали 
операции. Надо очень точно рассчитать расстояние, определить оснащение людей и, 
в особенности, разместить точки приземления каждого из двенадцати аппаратов. 
Транспортный планер может взять на борт кроме пилота девять человек, то есть 
одну группу. Мы ставим каждой группе конкретное задание; что касается меня, то 
я полечу в третьем планере, чтобы при непосредственном нападении на отель 
воспользоваться прикрытием, которое обеспечат люди двух первых планеров.