Дальше было хуже. U-9 была замечена своей «жертвой». Лют едва успел погрузиться,
 как буквально над самой головой у него пролетел эсминец и сбросил 5 глубинных 
бомб. «Совсем плохо, ведь была такая прекрасная возможность…» – коротко записал 
Лют, готовясь к неизбежному преследованию. Подводная лодка пошла зигзагом с 
малой скоростью, надеясь ускользнуть, но теперь вражеские корабли вцепились в 
неё мёртвой хваткой. Море было слишком мелким, а потому шансы немцев на 
спасение выглядели призрачными. Было сброшено ещё 6 глубинных бомб, потом ещё 5.
 Лют не без юмора отметил: «Было похоже, что на корме британского корабля стоял 
взбешённый человек и швырял нам на палубу пустые пивные бочки». U-9 была 
вынуждена лечь на грунт. Сначала отказал один механизм, потом другой. 
Электромоторы начали елозить на фундаментах. Руль направления свободно болтался,
 зато рули глубины наоборот заклинило. Последнее, что увидел Лют перед тем как 
отказало освещение, было отражение своего лица в зеркале. «Это было лицо 
старика…»

Лодка не могла двинуться, чтобы какофонией шумов, скрипа, треска и лязганья не 
выдать себя: «Вот мы, убивайте нас». Поэтому вскоре после 7.00 Лют решил 
притвориться мёртвым – отлежаться на грунте до наступления темноты в полной 
тишине, выключив все бортовые механизмы. Экипаж получил приказ лечь в койки. 
Рапорт механика о повреждениях оказался удручающе длинным: «Эхолот, лаг, 
воздушный компрессор, тахометр, тревожная сигнализация, магнитный компас – 
ослабло крепление; зенитный и командирский перископы повреждены; главный 
трюмный насос и муфта сцепления ненадёжны; аварийное освещение отключилось; в 
радиорубке вся аппаратура сорвана с мест крепления; зеркала и прочее стекло 
разбиты».

Лют не знал, что на поверхности его караулят 4 британских эсминца. Изредка они 
сбрасывали глубинные бомбы, кто-то ближе, кто-то дальше. К счастью, они 
потеряли лодку и теперь наугад бомбили весь район, надеясь на удачное попадание.


В 11.00 Лют приказал раздать экипажу шоколад и патроны с поташом. Шоколад 
должен был подкрепить моряков, а поташ – очистить спёртый воздух. Экипаж начал 
готовиться покинуть лодку. Были подготовлены подрывные заряды и розданы 
спасательные жилеты. В лодке царили мрак и холод.

«Люди ходили в носках, чтобы не создавать шума при ходьбе. В носовой части 
лодки открылась течь, поэтому мы получили дифферент на нос. Все сидели в корме, 
чтобы скомпенсировать его. Люди плотно прижимались друг к другу, так как в 
отсеке было очень мало места. В носовой части осталась только вахта. Все 
замерли, затаив дыхание. Шум винтов! Они всё ближе и ближе. Они прямо над 
лодкой.

Прошла ещё минута. Ничего? Все ещё ничего? Началось! Взрываются четыре, пять, 
шесть бомб. Лодка содрогается. Из отсеков сообщают о повреждениях. Две лампы 
ещё уцелели, и они еле освещают лодку. Ужасная картина: экипаж лодки лежит 
среди пустых ящиков от спасательных жилетов. Матрасы и одеяла валяются на 
палубе, чтобы по ним можно было тихо ходить, а вахтенные могли лежать на своих 
постах. Мы должны беречь кислород».

Старший механик Вибе и маат-механик[37 - Маат в германском флоте эквивалент 
унтер-офицера. Прим. пер.] Альтенбургер, действуя как можно тише, пытаются 
залатать течи. Гидроакустик продолжает сообщать о шумах, которые все и так 
могут слышать прямо сквозь корпус: шум винтов, грохот взрывов глубинных бомб. 
Грамицки, разбуженный коробкой, которую взрыв сбросил ему на голову, 
пробормотал что-то насчёт поганых времён, которые нужно переждать, и снова 
заснул. Лют пробирался от одной койки к другой, проверяя, чтобы матросы не 
выронили во сне патроны с поташом изо рта.

Атака глубинными бомбами – это достаточно новая страница морской войны, ничего 
подобного до Первой Мировой войны просто не существовало. Ощущения, мягко 
говоря, не из приятных, их трудно описать, и можно только испытать на 
собственной шкуре.

Имеется несколько довольно живописных описаний таких атак. Командир U-977 Гейнц 
Шеффер сравнивает сотрясение при взрыве глубинной бомбы с ударом гигантского 
молота по корпусу лодки. Он пишет: «Ничего не поделаешь, это война, нестоящая 
война, а не киношная с развевающимися флагами и бравурными маршами». Для автора 
книги «Железные гробы» Герберта Вернера самым тяжким был промежуток между 
взрывами. «Он заставляет нас полностью терять чувство времени и совершенно 
отшибает аппетит». Военный корреспондент Лотар-Гюнтер Бухгейм, автор книги «Das 
Boot» описывает это ужасное ожидание как чисто физическое мучение, словно 
корпус атакованной лодки накрепко сросся с кожей человека внутри неё. «Даже 
самый слабый звук отдаётся болью, как прикосновение к разверстой ране. Такое 
ощущение, что твои нервы обнажены, и кто-то трогает их». Если бы у подводников 
имелась возможность отбиваться, это было бы не столь тяжело. Однако им остаётся 
только ждать. «Так называемый героизм не имеет с этим ничего общего», – заметил 
Петер Кремер, описывая особенно жестокую атаку U-333 в 1943 году.