Через несколько часов Франц появляется у меня дома. Он добился своего и 
показывает мне командировочное предписание, подписанное командиром запасного 
батальона.

– Ну что. ж, добро пожаловать! Но сначала вам надо съездить на недельку домой. 
Пусть в канцелярии вам выпишут отпускное свидетельство, а я подпишу, если вы 
вернетесь часа через два-три.

Поздно вечером мы сидим с ним. Жена старается проявить к юному камраду внимание.
 Франц рассказывает, что всего несколько недель как женился. Радуется, что 
завтра осчастливит молодую жену неожиданным приездом. Здоровье у нее слабое, 
жалуется на сердце. Но все равно это его в тылу не удержит. Его долг – 
сражаться за фатерланд на передовой, с оружием в руках, ведь победа уже ощутимо 
близка! Несмотря на свое тяжелое ранение, он остался таким же безудержным 
оптимистом, как и был. Все, что пишет пресса, для него абсолютная правда. 
Ничего, скоро суровые факты откроют ему глаза!

Расстаемся далеко за полночь. Моя жена чувствует себя усталой. С нее на сегодня 
разговоров о войне предостаточно.

Последние дни моего отпуска проводим снова в Бреслау. Настроение и здесь не из 
лучших. Все хотят конца войны. И никто не может понять той расточительности, 
которую позволяют себе власти, когда вокруг всего не хватает. Рассказывают о 
речи, которую произнес недавно гаулейтер Нижней Силезии Ханке в «Зале 
тысячелетней империи». Его больше всего волновал вопрос… о ресторанах! Он 
сказал примерно следующее: «Как гаулейтер, я должен иметь возможность достойно 
представительствовать. А во всем Бреслау нет ни одного порядочного ресторана, в 
который можно было вечерком пригласить гостей из-за границы или из другой ray. 
Поэтому я приказал построить бар, достойный столицы Силезии. Я ожидаю от всех 
фольксгеноссен необходимого понимания!»

По приказу гаулейтера в разгар войны каменщики, столяры и архитекторы – 
специалисты по интерьерам построили роскошный бар. Мебель, ковры, гардины, даже 
то место, где кавалеры оправляются после обильных возлияний, – все выдержано в 
едином стиле. Посетитель попадал в атмосферу роскоши и благополучия. Гаулейтер, 
столь похвалявшийся своей «тесной связью с народом», приказал пускать в этот 
чудо-бар только по специальным пропускам. Мне невольно вспомнилось все виденное 
и слышанное в Виннице.


* * *

Отпуск пролетел быстро. Позади четыре недели пребывания на родине. Но они не 
дали мне того, на что я надеялся. От войны никуда не уйдешь, она чувствуется 
повсюду. Выйдешь на улицу – она кричит с афиш, войдешь в кафе – требуют 
карточки на хлеб, официант объясняет: время военное, ничего нет, приходите 
после войны. Словно кто-то все время стоит за спиной и держит за рукав. Не 
только меня, но и жену. Хочешь отгородиться от всего, но в дверь звонят: 
почтальонша приносит газету, приходит начальник ПВО дома или сборщик 
пожертвований. Война на все бросает свою зловещую тень. Визиты, театр, концерты,
 кино, кафе – это только одна сторона отпуска. А другую мы с женой хотим не 
замечать вопреки всему…

Но вот уже мы стоим на перроне, и кондуктор кричит: «Поезд отправляется! " 
Снова ощущаю горячее дыхание жизни, которая не хочет отпускать меня. Поезд 
трогается… Белый платок шлет прощальный привет.


* * *

Проехали Катовице. Постепенно сбрасываю с себя груз воспоминаний. Мой сосед – 
важный железнодорожный чиновник – пытается завязать разговор. Узнаю, что его 
перевели на службу в Ростов-на-Дону. Города он не знает, о России ни малейшего 
представления не имеет. Тем не менее подписал договор, что будет служить в 
Ростове десять лет. Теперь он хочет разузнать побольше, не дает покоя ни мне, 
ни другим пассажирам… Чтобы сделать нас поразговорчивее, вытаскивает из 
чемодана несколько бутылок спиртного и целый набор серебряных ликерных 
стаканчиков. Все от души смеются, усердно помогают открывать бутылки и тем 
немного облегчить его багаж: запасся на целые десять лет! Спиртное делает свое, 
языки развязываются. Но чем больше мы рассказываем, тем молчаливее становится 
наш бравый железнодорожник. Вот уже миновали Краков и Перемышль, а рассказам 
нет конца. Слишком основательно и всесторонне просвещаем мы его насчет того, 
что такое Россия.

Поезд прибывает во Львов. На вокзале царит пугающая неразбериха. Проходы, 
помещения, залы ожидания – все переполнено. Солдаты сидят, лежат на своих 
пожитках и ждут. Дорога на восток забита, раньше чем через двое суток отсюда не 
выбраться. Беру свой чемодан и трамваем еду на аэродром. Но и здесь неудача: 
погода нелетная! Тем не менее остаюсь ждать. Может быть, завтра представится