Не успел я войти в комнату, как услышал слова Ниехауса: «Удет, ступайте и 
доложите о своем прибытии лейтенанту Юстиниусу. Он уже дважды за вами посылал.»

Я поправил фуражку так, чтобы кокарда находилась точно над переносицей и 
направился по дороге, идущей вдоль шеренги серых бараков. Курсанты-летчики, 
возвращавшиеся с утреннего марш-броска, с бряцанием и лязганьем промаршировали 
мимо меня, неся полевые ранцы и карабины.

Что могло понадобиться от меня Юстиниусу? Может быть он выяснил наконец, кто 
облил бензином хвост собаки, принадлежащей нашему капитану? Стал бы он вообще 
беспокоиться об этом? Кроме того, вряд ли он находится здесь, в Дармштадте, 
только для того, чтобы устраивать нагоняй пилотам. Прежде у него не было 
обыкновения вмешиваться во внутренние дела резервистской летной части.

Я постучал в узкую дверь, на которой была прикреплена маленькая белая карточка: 
«Л-т. Юстиниус» и вошел.

Юстиниус, в форменной рубашке, лежал на своей койке. Его китель был повешен на 
спинку кресла, в петлице была прикреплена бросающаяся в глаза ленточка 
Железного Креста. За открытым настеж окном разгорался погожий летний денек.

Я встал по стойке смирно.

«Садитесь, Удет», сказал Юстиниус, ногой столкнув со стула на пол пачку газет.

Я присел и уставился на него в ожидании.

«Сколько Вам лет?», начал он без предисловий.

«Девятнадцать, герр лейтенант».

«Хм», проворчал он, «слишком молод.»

«Но скоро мне исполнится двадцать», добавил я быстро, «в апреле следующего года.
»

От смеха у его глаз собрались морщинки. «Ну что ж, тогда вам лучше с этим 
поторопиться», сказал он. «А как вы начали летать?»

Я начал понимать, зачем он меня позвал.

«Когда мне должно было исполнится пятнадцать, я был отчислен из мотоциклетной 
части, к которой был приписан в качестве добровольца», ответил я нетерпеливо, 
«и немедленно подал рапорт о переводе в резервистскую летную часть. Но они 
отказались меня взять.»

«Почему?»

«Потому что я был тогда еще молод», признал я неохотно.

Юстиниус снова засмеялся. «И что было потом?»

«После этого я получил подготовку в качестве частного пилота на заводе Отто в 
Мюнхене.»

«За свой счет?»

«Мой отец заплатил две тысячи марок и отделал ванную комнату для господина Отто.
»

Я хотел продолжить, но Юстиниус прервал меня, взмахнув рукой. Он поднялся, и 
долго разглядывал меня своими жесткими голубыми глазами. «Хотите летать со мной 
пилотом?», спросил он.

Хотя я уже ждал, что он именно так и скажет, я все равно покраснел. От радости. 
Потому что Юстиниус – отличный парень. «Чертов сердитый пес», говорили о нем 
курсанты.

«Конечно, герр лейтенант», взревел я против всех правил. Он кивнул мне дружески.


«Хорошо».

Я встал и направился к двери. Не успел я дойти до нее, как он вернул меня. 
«Этим вечером свободны?» Когда я ответил, что да, он сказал, «Тогда нам нужно 
отпраздновать наше „'бракосочетание“, Эмиль.

«Да, господин лейтенант, Франц.