для самой сухопутной армии. Однако в тот момент 
решение Гитлера было единственно возможным и обещало успех. Он привел армию к 
Москве, он один обладал силой внушения, необходимой, чтобы воодушевить армию. 
Он пользовался полным доверием войск. Поэтому его решение вызвало энтузиазм. 
Даже те представители высшего командования, которые критически относились к его 
руководству прошедшими операциями, понимали моральное значение этого решения 
Гитлера.
      Сразу же после того, как наступление остановилось, Гитлер отдал приказ о 
запрещении всякого самовольного отхода. Это средство было явно примитивным. 
Твердое и неуклонное выполнение такого приказа означало вначале отказ от всяких 
активных боевых действий под Москвой, привело к неоднократному осложнению 
тактической и оперативной обстановки и к ничем не оправданному сохранению 
выступов в линии фронта. Все же мощное наступление русских разбилось зимой 
1941/42 г. о стойкую оборону немецких войск. Еще в то время, когда велось 
немецкое наступление, русские сосредоточили ударные группировки севернее и 
южнее Москвы, чтобы вначале разбить выдвинутые вперед немецкие танковые армии, 
а затем, развивая свое наступление в южном и северном направлениях, разгромить 
всю немецкую группу армий «Центр».
      В районе севернее Москвы русские войска, наступая по сходящимся 
направлениям из района Дмитрова и Красной Поляны, вклинились в расположение 
уставших от непрерывных боев танковых армий и к 20 декабря отбросили их с 
тяжелыми потерями в людях и технике за реки Руза и Лама.
      Если по отношений к 4-й армии, находившейся западнее Москвы, русские 
ограничились фронтальными сковывающими атаками, которые она смогла отбить, 
отойдя лишь на сравнительно небольшое расстояние, то южнее Москвы далеко 
продвинувшийся клин 2-й танковой армии не мог не подвергнуться ударам с трех 
сторон. Своевременной эвакуацией выступа в районе Михайлов, Венев и отводом 
войск за реку Гжать и затем на рубеж Ефремов, Алексин 2-й танковой армии 
удалось с большим трудом избежать окружения и уничтожения. Но когда русские и 
дальше к югу начали наступление против частей 2-й армии, угрожая прорваться в 
направлении Орла, а со стороны Тулы оказали сильное давление па северный фланг 
2-й танковой армии, обе армии вынуждены были отступить дальше на юго-запад. 
Благодаря хорошо налаженному взаимодействию внутри этих объединений и между 
ними они сумели в конце января остановить наступление русских восточнее рубежа 
Курск, Орел и у верхнего течения реки Жиздра, однако 2-я танковая армия 
потеряла связь со своим левым соседом – 4-й армией. Кроме того, в ее глубоком 
тылу, там, где в начале октября бушевал огонь Брянского сражения и теперь еще 
находились остатки окруженных тогда соединений, возникла большая партизанская 
область, вскоре достигшая 170 км  в ширину и 70 км  в глубину. Она была первой 
из многочисленных партизанских областей, которое планомерно создавало и 
поддерживало русское командование в тылу группы армии «Центр» вплоть до 1944 г. 
Эти области требовали постоянной борьбы с ними. Правда, партизанским отрядам 
никогда не удавалось полностью сорвать снабжение немецких войск, но они 
причиняли большой ущерб военному имуществу, делали недоступными для немцев 
многие обширные районы, а также подстрекали к неповиновению и терроризировали 
хорошо настроенное по отношению к немцам мирное население, так что стали 
постоянным источником беспокойства и помех.
      Между тем положение войск левого крыла группы армий «Центр», командование 
которой вместо заболевшего фельдмаршала фон Бока принял фельдмаршал фон Клюге, 
было еще труднее, чем положение 2-й полевой и 2-й танковой армий.
      Крайне опасную брешь, возникшую в конце декабря между 2-й танковой армией 
и 4-й полевой армией, командующим которой стал генерал Хейнрици, закрыть так и 
не удалось. В начале января русские начали наступление из района восточнее 
Калуга, Белев и, расширяя эту брешь, достигли рубежа Юхнов, Сухиничи; затем они 
крупными силами вышли в район Дорогобужа восточнее Смоленска, перерезав 
железную дорогу Брянск – Вязьма. В результате энергично проведенного удара 
русские создали сильную угрозу выдвинутой далеко вперед 4-й полевой армии, 
которая по приказу Гитлера оставалась западнее Москвы и теперь медленно 
отходила между реками Ока и Москва. После очень напряженных боев 4-й полевой 
армии удалось в течение января восстановить связь с 2-й танковой армией в 
районе западнее Сухиничи и вместе с 4-й танковой армией, своим левым соседом, 
организовать оборону от Юхнова до Гжатска. Однако в тылу этой кое-как созданной 
обороны еще несколько месяцев держались силы противника. Они предпринимали 
постоянные атаки против железной дороги Смоленск – Вязьма, единственной 
коммуникации 4-й танковой и 9-й армий.
      Обе эти армии и располагавшаяся между ними 3-я танковая армия стояли, 
казалось, перед катастрофой, когда русские в начале января по обе стороны 
верхнего течения Волги вновь начали наступление, которое они вели не только 
фронтально против немецкой обороны на реках Руза и Лама, но и в сочетании с 
широким маневром на окружение севернее Калинина, 4-я танковая армия и 9-я армия 
были оттеснены до рубежа Гжатск, Ржев. Одновременно превосходящие и подвижные в 
зимних условиях силы противника прорвали слабую оборону немецких войск западнее 
Калинина и разбили стоящую на правом фланге 16-й армии дивизию, которая 
обороняла побережье замерзшего к этому времени озера Селигер на фронте 120 км 
по обе стороны Осташкова.
      Войска правого крыла продвинулись до города Холм, центр достиг Великих 
Лук, а особенно сильная группировка на левом крыле повернула частью сил сначала 
в район северо-западнее Ржева на юг, прорвала здесь немецкую оборону и затем 
атаковала с запада Ржев и Сычевку, где находился штаб 9-й армии, которой 
командова