хотел сказать,  майн  фюрер, что поэтому Вы так  далеко и пошли".  Геббельс,
считавший Фрика за  полного болвана, саркастически заметил: "Я полагаю,  что
Вас, дорогой Фрик, секли в молодости совершенно недостаточно!"
     Вальтер  Функ, министр хозяйства  и одновременно президент  Рейхсбанка,
рассказывал  о  совершенно безумных выходках  своего заместителя  Бринкмана,
который  тот беспрепятственно  устраивал на протяжении многих  месяцев, пока
его  официально не  признали  сумасшедшим. Функ не  просто хотел  позабавить
Гитлера, но  и подготовить его таким безобидным способом к  слухам, которые,
скорее  всего,  так  или иначе до  него  дойдут: незадолго до этого Бринкман
пригласил на  роскошный обед в большой зал самого фешенебельного берлинского
отеля "Бристоль" всех уборщиц и  посыльных мальчишек Рейхсбанка, и сам играл
им  на  скрипке. Это еще как-то вписывалось в  официальную  линию  режима --
демонстрация  народной общности. Сомнительнее прозвучало  то,  что Функ, под
всеобщий хохот собравшихся, поведал дальше: "Недавно он встал перед входом в
министерство  на   Унтер-ден-линден,  вытащил  из  кармаша   большой   пакет
свежеотпечатанных  ассигнаций,  как Вы знаете,  с  моей  подписью,  и  начал
раздавать прохожим, приговаривая:  "Кому  нужны новые функи?"  А  вскоре, --
продолжал Функ, -- его  душевное заболевание стало совершенно очевидным.  Он
созвал всех служащих банка и скомандовал: "Кто старше пятидесяти, -- налево!
Остальные  -- направо!" И обращается к одному справа, "Так сколько Вам лет?"
-- "Сорок девять, господин вице-президент! --"Тогда --  налево! Итак, все по
левую руку увольняются немедленно и с удвоенной пенсией". У Гитлера от смеха
слезились глаза. Когда он снова собрался с собой, он выдал длинный монолог о
том,  как  по  временам сложно  распознать  психически  ненормального.  Этой
историей Функ попытался окольным и безобидным путем подстелить себе соломку:
Гитлер еще не знал, что Рейхсбанкдиректор, имеющий право подписи, выправил в
своей невменяемости чек на несколько миллионов марок, а "диктатор экономики"
беззаботно инкассировал  его. Теперь Герингу уже пришлось  всей  силой своей
власти опровергать  тезис, что Бринкман ненормальный.  И  следовало ожидать,
что именно в этом духе он проинформирует Гитлера. Тот, кому удавалось раньше
создать у Гитлера  определенное мнение, уже, как показывал  опыт, наполовину
выигрывал игру: Гитлер очень неохотно менял свои суждения. Но Функу пришлось
нелегко, чтобы получить назад оприходованные Герингом миллионы.
     Излюбленной мишенью шуток Геббельса был  Розенберг, которого  он иначе,
чем  "Имперский  философ" и не  называл и унижал всякими анекдотами.  В этом
случае Геббельс всегда мог быть уверенным в успехе у Гитлера. И он так часто
эксплуатировал эту тему, что  его рассказы походили на  настоящий театр -- с
заученными  ролями  и  актерами, ожидающими выхода. Заранее можно  было быть
уверенным,  что  Гитлер в  конце скажет: "Фелькишер  беобахтер"  -- такая же
скукотища, как и ее издатель Розенберг.  Есть у нас и партийная сатирическая
газета  "Крапива" --  самое  безутешное  издание, какое  только  можно  себе
представить! А с другой стороны, --  "ФБ" -- ни что иное, как юмористическая
газетенка".  К  удовольствию  Гитлера,  объектом  насмешек Геббельса  был  и
владелец  крупной  типографии  Мюллер.  Он  изо  всех  сил  старался  помимо
партийных изданий издавать  еще что-то, чтобы удержать старых подписчиков из
строго католических районов Верхней Баварии.  В результате у него печатались
и  церковные  календари и розенберговские  антиклерикальные пасквили. Он мог
себе  это позволить,  потому что  в  20-е  годы частенько продолжал печатать
"Фклькишер беобахтер", несмотря на просроченные платежи.
     Многие  шутки Геббельса очень тщательно подготавливались, привязывались
к отдельным эпизодам целой серии событий, с каждым из которых Гитлер получал
текущую информацию.  И в этом отношении Геббельс  далеко превосходил всех, а
Гитлер своими аплодисментами вдохновлял его на все новые повороты.
     Старый  партейгеноссе  Ойген  Хадамовский  получил  когда-то  на  радио
ключевую  должность  Имперского  руководителя основной программы,  а  теперь
прямо  сгорал  от  желания  стать  руководителем всего  Рейхсрадио.  Министр
пропаганды, у которого была на примете  другая  кандидатура,  опасался,  что
Гитлер может поддержать Хадамовского, потому что до 1933 г. тот весьма умело
организовывал  прямые  трансляции предвыборных  выступлений  Гитлера. Ханке,
статс-секретарь  министерства пропаганды,  пригласил Хадамовского  к себе  и
официально  объявил ему,  что  Гитлер  только что  назначил  его  "Имперским
руководителем  радиосети".  Взрыв  радости   Хадамовского  по  поводу  давно
вожделенного  назначения  был  вечером  же   --  вероятно,  огрубленно  и  с
добавлениями --  разыгран перед Гитлером, так что он  все  это воспринял как
великолепный  розыгрыш.  На  следующий  день  Геббельс  приказал  отпечатать
несколько экземпляров газеты с лже-извещением о состоявшемся  назначении и с
гротеско-преувеличенными поздравлениями. Да, в этом Геббельс знал толк. Было
что  рассказать  Гитлеру  о  всех  стилистических  красотах  и заверениях  в
верности,  содержавшихся  в поздравлении.  А  как  Хадамовский  был радостно
взволнован!  Этот эпизод  был встречен  новым раскатом смеха  Гитлера и всех
присутствующих  за столом. В тот же день Ханке  пошел еще дальше и устроил и
еще  один  подвох:  он  уговорил  вновь  назначенного  обратиться  по случаю
вступления  в должность  с  приветственной речью к радиослушателям перед ...
выключенным микрофоном. И это стало новым поводом для безграничного веселья,
особенно,  когда было  рассказано и показано, с какой безмерной радостью,  с
каким тщеславием выражал  свою благодарность  обманутый. Теперь Геббельс уже
мог   не  опасаться   чьего-либо  вмешательства  в   поддержку   кандидатуры
Хадамовского.  Дьявольская  игра,  в   которой   обсмеянный  был   абсолютно
безоружен.  Он, вероятно, даже и не подозревал, что вся эта шутка только для
того и затевалась, чтобы сделать его кадидатуру неприемлемой для  Гитлера. И