способностям  он в ставке предотвратил не одно  ошибочное  решение.  В самом
деле,  после нескольких  таких совещаний его влияние возросло. Но  тотчас же
заявило  о себе и противодействие  со стороны как  Кейтеля, почувствовавшего
угрозу своему положению, так и Геббельса, который дал на Фромма политическую
характеристику хуже некуда. А затем Гитлер сам схлестнулся с ним по вопросам
снабжения фронта.  Без обяников  он  сказал мне,  чтобы я более не  приводил
Фромма.
     В  центре  многочисленных  совещаний  у  Гитлера   стояло   утверждение
программы вооружений  для армии.  Подход  Гитлера был  таким:  чем  больше я
требую, тем  больше  и получаю.  К  моему  удивлению, программы,  выполнение
которых специалисты --  производственники считали невыполнимыми, оказывались
в  конце-концов даже превзойденными. Авторитет Гитлера высвобождал  резервы,
которые никто  не  мог  заранее  учесть. Начиная  с  1944  г.,  впрочем,  он
предписывал  утопические  программы,  а   наши  попытки  разместить  их   по
предприятиям вели, скорее, к снижению выпуска продукции.
     У  меня  сложилось  впечатление,  что  в этих  многочасовых  дебатах  о
вооружениях   и   военном  производстве  Гитлер  искал  прибежище  от  своей
полководческой ответственности.  Да он и сам говаривал мне, что они дают ему
разрядку,  похожую  с  той,   которую  он  получал  от  наших  архитектурных
дискуссий.  Даже  в  особо  острых ситуациях на  фронтах  он тратил  на наши
совещания  многие  часы.  А нередко -- как раз тогда, когда его фельдмаршалы
или министры настойчиво добивались его.
     С нашими совещаниями обычно совмещалась  демонстрация новых вооружений,
проводившаяся на поляне вблизи. Только что мы сидели с  Гитлером неформально
за обеденным столом  --  теперь  же все  должны  были строиться  в  шеренгу.
Начальник Верховного командования  вермахта Кейтель на  правом фланге. Когда
появлялся  Гитлер,  Кейтель  представлял   всех  построившихся  генералов  и
специалистов.  Было  видно,  что Гитлер  придавал  значение  церемониальному
приветствию.  Он  еще  более  подчеркивал  формальность  процедуры тем,  что
подпимался  в величественный  автомобиль и  ехал  несколько  сот  метров  до
поляны. Я должен был занимать место позади него.
     После рапорта Кейтеля шеренга мгновенно распадалась  на группы:  Гитлер
вникал во  все детали, взбирался по предусмотрительно откинутым ступенькам в
машины  и  продолжал  свои  дискуссии  со  специалистами. Часто  Гитлер и  я
воздавали должное  новой  технике  замечаниями  вроде:  "Что  за  элегантный
ствол!"  или  "У  этого  танка  изысканный абрис!"  --  иронический  рецидив
терминологии времен наших совместных осмотров архитектурных макетов.
     Как-то при  одной из таких демонстраций Кейтель принял 75-миллиметровую
противотанковую пушку за легкую гаубицу. Гитлер поначалу не обратил внимания
на оговорку,  но  на обратном  пути поиронизировал,  "Вы слышали?  Кейтель у
противотанковой пушки! И при этом он генерал артиллерии!"
     Как-то  в другой раз люфтваффе выстроило на одном из ближних аэродромов
для осмотра Гитлером большую  группу типов и вариантов  техники своих  новых
производственных  программ.  Геринг  взялся  сам дать Гитлеру пояснения. Его
штаб составил для него шпаргалку в точном соответствии с последовательностью
очередности выставленных типов самолетов  -- название, летные характеристики
и прочие  технические данные. Но один самолет  по каким-то  причинам не  был
доставлен,  о  чем  Геринг  не  был  поставлен  в известность.  В прекрасном
расположении духа он,  начиная  с  отсутствующей  машины,  давал  все время,
строго  по  списку, неправильные объяснения. Гитлер, моментально  заметивший
ошибку, глазом не моргнул.
     В конце июня 1942 г. я,  как  и все, узнал из газет о новом генеральном
наступлении  на  Востоке. В ставке  царила  радостная приподнятость.  Каждый
вечер  шеф-адъютант Шмундт  давал  по  карте  гражданским лицам  при  ставке
объяснения о продвижении наших войск. Гитлер ликовал. Он снова оказался прав
в споре со своими генералами,  которые отговаривали  от общего наступления и
рекомендовали оборонительгную тактику с частичными улучшениями линии фронта.
Теперь и генерал Фромм,  который в начале операции высказался в разговоре со
мной  в том  смысле,  что  такая  оффензива  "слишком большая  роскошь"  для
бедняка,  приободрился.   Левый   фланг   восточнее  Киева  становился   все
протяженнее. Были приложены немалые усилия для обеспечения сносного движения
по  железным  дорогам  завоеванных  территорий  и материального  обеспечения
войск.
     Не прошло и трех недель после  начала операции, как Гитлер перебрался в
ставку,  оборудованную  вблизи  украинского  города  Винница.  Русские  были
довольно пассивны в  воздухе,  а  Запад был,  даже  для опасливого  Гитлера,
слишком  далек,  так что на этот раз  он  не потребовал строительства особых
бункерных  сооружений. Вместо  бетонных  укреплений возник очень симпатичный
поселок домиков, рессеянных в лесу.
     Свои прилеты в ставку  я использовал для того, чтобы в  свободное время
поездить  по  стране.  Однажды  я доехал  даже до Киева.  Если  сразу  после
Октябрьской революции русское зодчество испытало влияние таких авангардистов
как Ле Корбузье, Май или Ель Лиссицкий,  то при Сталине,  с  конца двадцатых
годов  произошел  поворот  к  консервативно-классическому стилю.  Здание для
конференций (имеется, очевидно, в виду  здание Верховного Совета республики)
могло  бы  выйти из-под  руки  усердного ученика  партижской  Школы  изящных
искусств. Я поиграл мыслью разыскать архитектора и привлечь его к постройкам
в  Германии. Построенный также  в классицистском  стиле  стадион был украшен
статуями  атлетов  по  античным образцам,  трогательно одетыми в плавки  или
купальники.