воздушную воронку - его заносит на полном вираже и ударяет, как булыжник,  о
крутую осыпь, плющит, ломает.
   Вдалеке  раздается  несколько  одиночных  выстрелов,  произведенных,  без
сомнения, итальянскими постами, рассеянными по плато. Я выхожу в  коридор  и
громко зову коменданта отеля. Он в чине полковника;  тут  же  появляется.  Я
объясняю ему, что всяческое сопротивление бесполезно, и предлагаю немедленно
сдаться. Он просит короткую отсрочку на размышление, и я даю ему  минуту.  А
вот и Радль, ему удалось пробраться через главный вход, но у меня  возникает
впечатление, что итальянцы все еще препятствуют проходу, так как до сих  пор
я не получил подкрепления.
   Снова  появляется  итальянский  полковник.  Он   держит   обеими   руками
хрустальный бокал, который тут же наполняет красным вином  и  подает  мне  с
низким поклоном.
   - За победителя! - говорит он.
   Флаг, вывешенный за окном, меняет свой цвет на белый.  Я  выкрикиваю  еще
несколько приказов своим людям, набившимся в отель,  и  только  после  этого
наконец у меня появляется время, чтобы  повернуться  к  Муссолини,  который,
защищенный  массивной  фигурой  лейтенанта  Швердта,  находится  в  углу.  Я
представляюсь:
   - Дуче, фюрер послал меня, чтобы освободить вас. Явно  взволнованный,  он
заключает меня в объятия.
   - Я знал, что мой друг Адольф Гитлер меря не покинет.
   Формальности сдачи быстро  урегулироваться.  Итальянские  солдаты  должны
сложить оружие в столовой; что до офицеров, я разрешаю им оставить при  себе
револьверы. Кроме того, я знаю, что вместе с полковником  мы  захватили  еще
одного генерала.
   Помимо отеля мои люди занята площадку канатной дороги. Там линию даже  не
повредило. Подобный же рапорт приходит по телефону со станции на равнине.
   Однако внизу все же произошла короткая стычка. Но поскольку  определенное
заранее расписание было соблюдено с точностью до минуты, внезапность сыграла
свою главную роль. Итак, первая часть нашей миссии закончена.

НЕЛЕГКОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

   Вот появляется лейтенант фон Берлепш, командир  парашютистов,  прибывший,
как и я, по воздуху; он снова вставил свой монокль и не шевелясь выслушивает
приказы, которые я  выкрикиваю  ему  через  окно.  Прежде  всего  я  посылаю
подкрепление к канатной станции. Чем нас  будет  больше,  тем  лучше;  кроме
того, я собираюсь продемонстрировать итальянскому полковнику, что располагаю
отрядом и на равнине. Ну а затем стоит подумать о возвращении. Путешествие в
сто пятьдесят километров по маршруту, на котором  нет  ни  одного  немецкого
подразделения, представляется мне весьма рискованным.  Один  бы  я  на  него
отважился,  но  забывать  об  ответственности  лично   перед   Гитлером   за
безопасность дуче мне никак  не  следует.  Разрабатывая  нашу  операцию,  мы
определили три  возможных  способа  переправки  Муссолини  в  Рим:  план  А,
предложенный  генералом  Штудентом,  включал  блиц-атаку   на   аэродром   в
Аквила-ди-Абруца;  я  должен  был  бы  удерживать  его  до   прибытия   трех
транспортных самолетов, которые приземлились бы через несколько минут  после
атаки. Естественно, предварительно я должен был сообщить по  радио  генералу
Штуденту час "Икс", чтобы самолеты смогли взлететь с  римского  аэродрома  в
нужный момент. Затем  мне  следовало  подняться  вместе  с  дуче  на  первом
самолете, в то время как два оставшихся последовали бы за  нами  в  качестве
прикрытия  и  даже  при  необходимости  отвлекли  бы   на   себя   возможных
преследователей.
   План  Б  предусматривал  посадку  маленького  самолета-наблюдателя   типа
"аист", способного летать на низкой высоте, на одной из полян  близ  станции
канатной дороги, на  равнине.  И  наконец,  третий  -  и  последний  -  план
предусматривал,  что  капитан  Герлах,  личный  пилот   генерала   Штудента,
попытается, тоже на "аисте", сесть на самом горном плато.
   Первым  делом  я  передаю  в  Рим,  по  радиостанции,  которую   привезли
парашютисты, следовавшие по земле, весть об удачном завершении части  нашего
предприятия. Затем я принимаюсь за отработку расписания по реализации  плана
А. Но едва я собираюсь связаться с Римом и сообщить час "Икс", в который  мы
будем атаковать аквильский аэродром, как радист теряет -  только  Бог  знает
почему - контакт. Таким образом, план А отменяется.
   С помощью бинокля я могу наблюдать посадку первого "аиста" на равнину.  И
тут же передаю по телефону  приказ  пилоту  готовиться  к  отбытию.  Но  тот
сообщает, что повредил машину при  посадке  и  сможет  взлететь  лишь  после
длительного  ремонта.  Поэтому   мне   ничего   не   остается,   кроме   как
воспользоваться для отправки дуче в Рим планом С, самым рискованным из  всех
разработанных.
   Неожиданно карабинеры,  которых  к  тому  времени  разоружили,  проявляют
чрезвычайное  рвение  нам   помочь.   Некоторые   из   них   уже   спонтанно
присоединились к отряду, который я послал за телами людей, бывших в планере,
потерпевшем аварию: заметил в бинокль, что кое-кто из выброшенных  на  осыпь
еще шевелится; мы надеемся, что крушение машины не стало гибельным для всех.
И теперь другие итальянцы принимаются вместе  с  нами  расчищать  и  ровнять
маленькую полосу земли для посадки. В дикой спешке мы  расталкиваем  обломки
скал, загромоздивших наиболее плоский клочок почвы, в то время  как  капитан
Герлах на своем "аисте" уже  выписывает  над  нами  огромные  круги,  ожидая