К одиннадцати наконец  начинают  приземляться  первые  планеры.  Довольно
быстро заполняются горючим баки самолетов, которые должны будут служить  нам
буксирами, и  сразу  же  каждый,  со  своим  планером  на  хвосте,  занимает
определенную  дорожку  на  взлетной  полосе,  согласно  плану,  который  был
разработан еще до нашего появления здесь.
   Между тем генерал  Штудент  собирает  всех  пилотов  и  напоминает  им  о
строжайшем запрете приземляться из  пике:  единственный  разрешенный  способ
посадки - из планирующего полета. Затем я набросал на грифельной доске карту
местности и указал пункты назначения для каждого планера. И наконец,  вместе
с офицером разведки, который участвовал в нашем рекогносцировочном полете, я
сверяю основные детали: хронометраж пути, высоту, направление и  так  далее.
Поскольку кроме меня и Радля он единственный человек,  который  представляет
себе, как следует подлетать к нашему горному плато, то по  плану  он  должен
занять место в первом самолете-буксире и  вести  всю  эскадрилью.  По  нашим
подсчетам, на то, чтобы пройти несколько сот километров,  потребуется  ровно
один час. Таким образом, нам следует подняться в воздух точно  в  тринадцать
ноль-ноль.
   Вдруг   в   полпервого   -   воздушная   тревога!   Появились   вражеские
бомбардировщики, и вот уже  можно  слышать  первые  взрывы  на  подступах  к
аэродрому. Мы разбежались врассыпную и  засели  в  укрытиях.  Какая  досада,
эдакая малость - и в последний момент  могла  все  испортить!  За  несколько
минут до часу дня сирены прогудели отбой тревоги.
   Я прохожу на главную полосу: цементное  покрытие  изрядно  пострадало  от
множества бомб, но машины остались невредимы. Мы можем отправляться в  путь.
Я отдаю приказ "по местам". Что до итальянского офицера, то  его  я  беру  в
третий планер и помещаю аккуратно перед собой  между  ногами,  на  ту  самую
узкую штангу, которую мы все оседлали один за другим, набившись  тесно,  как
сельди в бочке. Едва находится место, куда девать руки. Итальянец,  судя  по
всему, уже горько сожалеет о своем обещании и бредет за мной к машине скрепя
сердце. Тем хуже для него - больше размышлять о его душевном  спокойствии  я
не могу, у меня просто нет на это времени!
   Не отрывая глаз от циферблата наручных часов, я поднимаю руку:  час  дня.
Моторы  взревели,  самолеты  покатились  по  полосе,  и  я  ощущаю,  как  мы
отрываемся от земли. Медленно, выписывая огромные загогулины, мы поднимаемся
вверх, наш караван выстраивается по порядку и направляется на северо-восток.
Погода для нашего предприятия кажется  идеальной:  громадные  белые  кучевые
облака повисли на высоте трех километров. Никакому  ветру  не  рассеять  эту
массу туч, и, следовательно, у нас появляется шанс  достичь  цели,  даже  не
будучи замеченными, а затем резко нырнуть вниз прямо на нее.
   В транспортном планере царит удушающая жара. Сбившимся в кучу  людям,  да
еще  со  всем  снаряжением  в  руках  практически  невозможно   шелохнуться.
Итальянский генерал  бледнеет  на  глазах,  и  скоро  цвет  его  лица  почти
сравнивается с серо-зеленой окраской униформы. У меня создается впечатление,
что воздушные путешествия вряд ли когда давались ему с особей  легкостью  и,
уж во всяком случае, не входят в число его любимейших развлечении.
   Пилот сообщает наши координаты, я сверяю его данные со своей картой. Судя
по всему, мы пролетаем над Тиволи. Из кабины никак нельзя разглядеть  пейзаж
внизу. Узкие боковые оконца закрыты целлофаном, чья  прозрачность  близка  к
нулевой; что же касается смотровых щелей, то они слишком малы,  чтобы  можно
было опознать, что я, собственно, через них вижу.  Определенно  транспортный
планер - весьма устарелая  машина,  Несколько  стальных  труб  образуют  его
каркас, плюс матерчатая оболочка - вот и весь аппарат.
   Чтобы набрать высоту три с половиной  километра,  мы  направились  внутрь
густого облака. Когда же  снова  выныриваем  в  чистое  небо,  пилот  нашего
самолета-буксира внезапно объявляет по бортовому телефону:
   - Самолеты один и два пропали. Кто возьмет командование?
   Новость не из приятных! Что могло случиться с двумя  самолетами?  В  этот
момент я еще не знал, что за нами идут вовсе не девять планеров, как  должно
быть, а всего семь. Во время взлета два  из  них,  напоровшись  на  воронки,
образовавшиеся от бомбежки, перевернулись. Я передаю пилоту нашего  буксира:
"Я беру на себя командование до  самой  цели".  Затем  размашистыми  ударами
перочинного ножа пробиваю в материи справа, слева и под ногами большие дыры,
чтобы через них различить по крайней мере основные черты  пейзажа.  Несмотря
ни на что, у примитивной конструкции этих планеров  есть  свои  достоинства.
Благодаря некоторым узнаваемым деталям местности - мост, пересечение дорог -
мне удается сориентироваться. Я облегченно вздыхаю - слава Богу, это еще  не
та помеха, которая вынудит отменить всю операцию. Хотя теперь при посадке  у
меня не будет прикрытия, которое должны были обеспечить люди  с  исчезнувших
планеров, но об этом я тогда не задумывался.
   За несколько минут до часа "Икс" мы  пролетели  над  долиной  Аквилы.  На
дороге я ясно различаю грузовики парашютного батальона, которые быстро катят
по  направлению  к  станции  канатной  дороги.  Следовательно,  им   удалось
преодолеть все препятствия и они атакуют точно в подходящий момент.  Хорошее
предзнаменование - значит, нам тоже все удастся!
   Внизу уже появилась цель - горный отель Гран-Сассо. Я отдаю приказ  своим
людям закрепить ремни и командую:
   - Отцепить от буксира!
   И в следующую секунду нас окружает внезапная тишина: ухо не может уловить
ничего, кроме шума ветра под крыльями. Пилот вывел планер на  вираж  и  стал
выискивать, так же волнуясь, как и я,  место,  годное  для  посадки  посреди