просьбе, генерал вызывает его на вечер 11 сентября к себе в Фраскати,  чтобы
обсудить с ним "некоторые проблемы".

***

   Теперь мы подстраховались и с этой стороны. Но появляется новый повод для
беспокойства: новости, получаемые в течение дня 11 сентября, насчет перелета
транспортных планеров совсем не радуют.  Все  более  и  более  усиливающаяся
активность союзнической авиации  принудила  нашу  эскадрилью  несколько  раз
делать длинный крюк, и  к  тому  же  перелету  очень  мешает  отвратительная
погода. До самого последнего мгновения мы  надеемся,  что  планеры  все-таки
прибудут вовремя, но тщетно.
   Таким образом, нам приходится передвинуть  во  времени  все  этапы  нашей
операции. День "Д" остается, как и прежде, воскресеньем 12 сентября - мы  ни
в коем случае не можем позволить себе потерять целые сутки,  -  но  час  "Ч"
отодвигается  на  14   часов.   Со   всевозможными   извинениями   объясняем
итальянскому офицеру, который явился на встречу с  военной  пунктуальностью,
что у генерала Штудента возникли непредвиденные обстоятельства, и просим его
прийти на следующее утро в восемь часов в  аэропорт  Пракика-ди-Маре.  Самое
серьезное - это то, что задержка еще больше уменьшает наши шансы на успех. С
одной стороны, мощнейшие восходящие потоки, которых следует ожидать в  самые
теплые часы, сделают приземление очень опасным, а с другой - задача  отряда,
которому поручено занять станцию подъемника, намного  усложнится,  поскольку
он будет вынужден нападать среди бела дня. Тем хуже... Мы все-таки попробуем
добиться успеха.
   Сразу пополудни 11 сентября я отправился в оливковую рощу одного женского
монастыря, где поставила палатки часть, переданная под мое  командование.  Я
уже заранее решил взять на операцию только добровольцев, но хотел откровенно
предупредить их, что они подвергаются большой опасности. И  вот  я  приказал
свистать сбор и произнес краткую речь:
   - Ваше длительное бездействие заканчивается. Завтра мы выполним  операцию
величайшей важности, которую  поручил  мне  сам  Адольф  Гитлер.  Мы  должны
приготовиться к тяжелым потерям, которые, к несчастью,  неизбежны.  Я  лично
поведу наш отряд и могу вас уверить, что сделаю все возможное; если  так  же
будете действовать и вы, если мы будем сражаться бок о бок  изо  всех  наших
сил, то наша операция будет успешной. Пусть добровольцы выйдут из строя!
   К моей большой радости, все без исключения делают шаг вперед. Мои офицеры
с большим трудом уговаривают некоторых остаться, поскольку я  могу  взять  с
собой всего лишь восемнадцать человек. Остальные девяносто  должны  быть  по
приказу  генерала  Штудента  отобраны   из   солдат   2-й   роты   батальона
курсантов-парашютистов. Затем я отправляюсь  к  командиру  этого  батальона,
чтобы  обсудить  с  ним  различные  этапы  операции.  Согласно   приказаниям
генерала, именно этот офицер будет командовать  отрядом,  которому  надлежит
захватить   станцию   подъемника.   В   тот   же   самый   вечер    батальон
курсантов-парашютистов отправляется в путь по направлению к  долине.  Жребий
брошен.
   Когда наступила ночь, мы слышим по союзническому радио сообщение, которое
повергает нас в ужас.  Диктор  объявляет,  что  дуче  только  что  прибыл  в
Северную Африку на борту итальянского военного корабля,  который  ускользнул
из порта Специи. Пережив первое потрясение  -  неужели  и  на  этот  раз  мы
опоздали? - я беру морскую карту и приступаю к подсчетам. Поскольку я  знаю,
в какой точно час часть итальянского флота покинула Специю, то  легко  вижу,
что даже самое быстроходное судно не может  достичь  африканских  берегов  к
тому часу, когда была объявлена эта новость. Следовательно, это сообщение  -
обычная утка, предназначенная ввести в заблуждение немецкое командование. Мы
ничего не станем менять в нашем распорядке. Но с  этого  дня  я  воспринимаю
сообщения из союзнических источников с осторожной сдержанностью.

ВЫСАДКА

   На следующий день - а это было воскресенье 12 сентября  1943  года  -  мы
отправляемся в пять утра на аэродром,  где  выясняется,  что  планеры  будут
приблизительно в десять. Я воспользовался этой отсрочкой, чтобы  лишний  раз
проверить снаряжение своих людей. Каждый из них  получал  "парашютный  паек"
последние пять дней. Когда я  принес  несколько  ящиков  свежих  фруктов,  в
бараках  тут  же  установилось  радостное  оживление.  Конечно,  любой   мог
почувствовать напряжение, которое неизбежно охватывало самых отважных  перед
броском  в  неизвестность,  но  мы  старались  рассеять  всю  боязливость  и
нервозность тут же, как только она зарождалась.
   Однако и полдевятого итальянский офицер не явился. Я  отрядил  лейтенанта
Радля в Рим, приказав ему привезти итальянца во что бы то  ни  стало  и  как
можно быстрее: "Делайте что хотите, только чтобы он остался  жив".  Каким-то
образом Радль  ухитрился  разыскать  нашего  малого  и  запихать  в  его  же
автомобиль. Как только тот очутился на аэродроме, за него, с  моей  помощью,
взялся генерал Штудент. Мы наскоро объяснили итальянцу, что  желание  фюрера
состоит в том,  чтобы  лично  он  помог  нам  предотвратить,  насколько  это
возможно, кровопролитие при освобождении дуче. Генералу явно польстило,  что
сам фюрер заинтересован в его содействии,  и  теперь  уж  он  никак  не  мог
отказаться. Он обещал сделать все, что в его силах, и я почему-то  надеялся,
что это дает нам неоценимый козырь для предстоящей игры.