И на земле и в воздухе Германия, поддержанная своей мощной промышленностью, 
начинала войну такой же сильной, как её противники. На море мы всегда выступали 
против значительно превосходящих сил и должны были пополнять наши скудные 
материальные возможности собственными усилиями и умением. Думаю, что имею право 
сказать, что мы выполнили свою задачу ценой огромных требований к каждому 
отдельному человеку. Рассказ о том, как немецкие моряки выдерживали эти 
требования, – не самая маленькая глава в истории этой войны.

С моей точки зрения, мой собственный опыт был в некотором роде уникальным, так 
как я командир подлодки, совершившей одно из первых длительных подводных 
путешествий в истории человечества. Это значительно осложнило мою жизнь, потому 
что оказалось связанным с вопросами «большой политики». Об этом говорится в 
последней главе книги. Все вышесказанное и заставило меня рассказать мою 
историю. Я посвящаю свою книгу команде моего корабля, стоявшей бок о бок со 
мной в этом памятном походе в Аргентину, моей матери, которая пробудила во мне 
интерес к морю, когда я был еще ребенком, и моей жене, без устали помогавшей 
мне в ее написании. Пусть эта книга станет данью памяти тем, кто служил в 
немецком подводном флоте.




Глава 1

ВЧЕРА


Послевоенная судьба забросила меня, жителя Берлина, в Дюссельдорф на Рейне. С 
трудом можно было узнать этот когда-то прелестный оживленный город. Я 
отправился гулять по центру и всюду видел изможденных, бедно одетых людей, 
руины на месте красивых домов, и везде солдаты в форме оккупационных войск. 
Задумчиво шел я по Кенигштрассе. Проходя мимо газетного киоска, я услышал 
визгливый крик газетчика: Гитлер жив!

Присмотревшись внимательнее к заголовку, внизу я увидел набранные мелким 
шрифтом слова: «Бежал в Аргентину на борту подлодки 977».

Я был одним из немногих купивших газету. Взяв ее, я расположился в кафе и, сидя 
со стаканом водянистого послевоенного пива, пытался оценить эту последнюю 
«бомбу». Агентство из Буэнос-Айреса сообщало о книге некоего Ладислава Жабо, 
опубликованной в столице Аргентины. В книге говорилось, что подлодка моего 
товарища U-530 и подлодка U-977, моя собственная, – единственные оставшиеся на 
свободе суда немецкого военно-морского флота. Они появились у берегов Аргентины 
гораздо позже, чем была подписана капитуляция, и составляли часть «призрачного 
конвоя», который доставил Гитлера и других «больших шишек» Третьего рейха 
сна-чала в Аргентину, а затем в Антарктику. Газета поместила даже маршрут, 
которым следовал «призрачный конвой», и указывала точку, где подлодки 
отделились от него. Кроме того, в газете утверждалось, что оба упомянутых 
командира готовы поручиться за правдивость этой истории.

Хотя некоторые аспекты рассказа были довольно забавны, в целом он произвел на 
меня неприятное впечатление из-за тех ассоциаций, которые у меня возникли. Дело 
в том, что с 17 августа 1945 года надо мной постоянно тяготело обвинение: «Вы, 
Шаффер, тот человек, который привез Гитлера в Аргентину!» После этого, имел ли 
я дело со специальной комиссией союзников, приземлившейся в Буэнос-Айресе, или 
с офицерами американской разведки, отправившими меня в Вашингтон, чтобы 
подвергнуть допросу экспертов Британского адмиралтейства, я вынужден был 
сражаться изо всех сил, чтобы оправдать себя.

Нелегко забыть то значение, которое придавали нашему появлению в Аргентине. Его 
расценивали как один из ключей к решению не одной важной политической тайны. 
«Именно потому, что вы помогли бежать Гитлеру, Шаффер, – говорили мне, – вы 
гораздо более интересны с нашей точки зрения, чем даже Скорцени, освободивший 
Муссолини».

Пока я вспоминал, уже стемнело. Я вернулся в мое унылое холостяцкое жилище и 
постарался заснуть, Но газетное сообщение из Буэнос-Айреса вызвало целый поток 
воспоминаний.

В ящике моего письменного стола лежат смятые тетради, в которых полностью 
рассказана правдивая история «чудесного» путешествия 11-977. Это история и моя, 
Хайнца Шаффера, человека, который якобы провез Гитлера «зайцем». Эти тетради 
точно протоколируют каждый этап моей карьеры на море. Когда я переворачиваю 
страницы, они издают характерный запах масла, смолы, морской воды, которым 
пропитано все на борту подлодки. Мой собственный почерк – достаточно 
достоверное отражение моего состояния изо дня в день. Иногда он спокоен и ровен,
 буквы выведены с каллиграфической четкостью, как в свое время в школе. Иногда 
это просто карандашные каракули, когда мы сталкиваемся с противником. Наконец, 
последние 66 страниц написаны так разборчиво, что могли бы быть написаны 
школьником.