В связи с этим становится более чем понятной, скажем, позиция 
генерал-лейтенанта Ханса Лейкауфа, отвечавшего за военную промышленность на 
Украине. Он, разумеется, был национал-социалистом, однако не фанатиком и 
отлично понимал различие идеологических выкладок и практической выгоды: 
«Следует ясно себе представлять, что на Украине в конечном счете только 
украинцы своим трудом могут создавать материальные ценности. Если мы 
перестреляем евреев, дадим погибнуть военнопленным, предоставим значительной 
части населения крупных городов умереть с голоду, а в будущем потеряем от 
голодной смерти еще часть сельского населения, останется открытым вопрос: кто 
же, собственно, должен создавать материальные ценности? Нет сомнения, что с 
учетом нехватки рабочей силы в германском рейхе ни сейчас, ни в обозримом 
будущем в нашем распоряжении не будет достаточного числа немцев. Но если 
работать должны украинцы, то необходимо сохранять их в хорошей физической форме,
 причем не из сантиментов, а из трезвого экономического расчета».[97] Письмо 
такого содержания он еще зимой 1941 года направил верховному командованию 
вермахта. И судя по всему, эта нехитрая истина так-таки была принята 
руководством страны. Правда, не сразу, но все же! В 1944 году центральный 
печатный орган Германии, во многом подобный нашей «Правде», – «Дас Райх» – 
опубликовал целую полосу, посвященную положительным чертам украинского народа, 
подборку статей, характеризующих украинцев самым положительным образом. Это был 
своего рода сигнал к пересмотру отношения к славянам. Однако сигнал, 
запоздавший на целых три года. Исправить уже ничего было нельзя.
Но все, о чем тут шла речь, касается, пожалуй, только рядовых обывателей и 
солдат, которые еще вчера были точно такими же бюргерами, а стало быть, 
разделяли их мечты, надежды и чаяния. А что же гвардия? А гвардия, получавшая 
регулярные инъекции национал-социалистической идеологии и верная даже не режиму,
 а лично вождю, была глубоко националистична. Орденское войско придерживалось 
такого же отношения к инородцам, как и воины Германского ордена: «на Востоке – 
варвары, и мы должны завоевать их земли». Разве что в ХХ веке на смену 
христианским противоречиям (религиозным?) пришли расовые и идеологические.
Что касается расового учения в Третьем рейхе, мы вправе говорить о двойной, а 
то и о тройной морали. Дело в том, что необходимо различать морально-этические 
нормы, навязываемые сверху, нормы, принятые в ордене СС, и те, какими 
руководствовался рядовой обыватель. Не то чтобы они различались столь уж 
разительно, однако моменты, которые с позиций властей предержащих казались 
непозволительными, в ордене считались и вовсе уж недопустимыми, а в народе были 
чем-то отнюдь не из ряда вон выходящим. Впрочем, все по порядку. Сначала – о 
том, что насаждалось сверху.
Позицию партии лучше всего выразил Альфред Розенберг – один из ведущих 
идеологов НСДАП: «Защита расы, расовая дисциплина и расовая гигиена – 
непременные требования нового времени. Расовая дисциплина означает, в смысле 
нашего глубочайшего поиска, прежде всего защиту нордической составляющей нашего 
народа».[98] Это означало в первую очередь жесточайшую сегрегацию по расовому 
признаку. Одним из первых мероприятий, направленных на ее осуществление, было 
издание так называемых «Нюрнбергских законов», а точнее – закона «О защите 
германской крови и чести».[99] Целью этого необычного законодательного акта был,
 в первую очередь, ввод терминов. Без него споры о том, кого считать евреем, а 
кого – немцем, могли бы продолжаться бесконечно долго. Согласно «Нюрнбергским 
законам» выделялось четыре группы населения: чистокровные немцы, то есть те, 
кто происходил от германских родителей и предков, евреи (чистокровные евреи, 
полукровки, принадлежащие к еврейской религиозной общине или/и состоящие в 
браке с чистокровными евреями, дети от таких браков или любых браков и связей с 
евреями, имевших место после принятия «Законов»), метисы первой категории – это 
родившиеся от брака двух метисов и метисы второй категории – те, кто родился от 
брака чистокровного немца и метиса. Соответственно, браки между чистокровными 
немцами и метисами, метисами обеих категорий и евреями, метисами и метисами, 
равно как и браки с неграми и цыганами были запрещены. Зато поощрялись браки 
между немцами и метисами второй категории, так как от этого ожидали эффекта 
очищения германской крови. Молодежи с четвертью еврейской крови предписывалось 
заключать брак только с арийцами в целях нордификации империи. Для того чтобы 
контролировать «законность» заключаемых браков, были сформированы специальные 
комиссии, которые требовали от новобрачных предъявления документов, 
удостоверяющих арийское происхождение, и заключения врачебной комиссии о 
духовном и физическом здоровье и наличии «расово положительных наследственных 
черт».[100]
Впрочем, сегрегация касалась не только заключения браков. Был принят целый ряд 
законов, исключающих участие неарийцев в любой сфере, так или иначе связанной с 
государственным управлением.[101] К ним относились «Закон об Имперской палате 
культуры», «Закон о редакторах», «Закон о восстановлении национального 
профессионального чиновничества», а также постановления, запрещавшие евреям 
сколько-нибудь значительную профессиональную деятельность, особенно на 
руководящих постах.[102] Само собой разумеется, что для неарийцев была закрыта 
и военная карьера: служить в армии они не имели права. О том, что было дальше и 
как руководители Третьего рейха пытались полностью исключить евреев из жизни 
своей растущей как на дрожжах державы, а чуть позже – уничтожить этот народ 
вовсе, написано множество книг, так что на этой теме останавливаться не будем. 
Надеемся, что читатель и так достаточно осведомлен в этом вопросе. Скажем лишь, 
что евреям продолжать нормальную жизнь в пределах рейха было сложнее с каждым 
днем пребывания НСДАП у власти. Это была официальная политика.
Что же происходило на практике? А на практике было то же, что везде и всегда: