антисемитские настроения среди немцев были кем-то заботливо инспирированы. Судя 
по всему, той же силой, что способствовала возвышению гитлеровской партии, – не 
политиками, находящимися «на поверхности», а теми, кто по-настоящему стоял у 
руля империи, не желая смириться с поражением в войне. Кем конкретно – разговор 
особый, однако ни пресловутую «международную закулису», на которую так любят 
валить все беды в России, ни крупную немецкую буржуазию обвинять в этом не 
будем: то, что выглядит слишком уж очевидным, вряд ли является истиной. Да и 
книга эта, собственно, о другом, так что в дебри политической истории здесь 
углубляться не стоит.
Таким образом, мы освобождаемся от очередного мифа, связывавшего нам руки: 
теперь можно спокойно рассмотреть вопрос о том, как сочетались в Третьем рейхе 
мораль и расовое учение.
Разделяя и властвуя, или О том, что, добиваясь власти, выгодно опираться на 
чужую ненависть 
Лошадь сказала, взглянув на верблюда:
«Какая гигантская лошадь-ублюдок».
Верблюд же вскричал: «Да лошадь разве ты?!
Ты просто-напросто верблюд недоразвитый».
И знал лишь бог седобородый,
Что это – животные разной породы.
Владимир Маяковский. «Стихи о разнице вкусов»
Но, разумеется, раз уж речь зашла о ксенофобии, нельзя остановиться на одном 
лишь антисемитизме. То, что мы, говоря о немецком национализме, вспоминаем 
только о евреях – это чистой воды штамп, расхожее представление. На самом деле 
национал-социалисты, насаждавшие в немцах националистические представления и 
обыкновения, воспринимали в качестве народа, имеющего право на полноценное 
существование, один-единственный – немецкий. Ко всем же прочим они относились 
глубоко враждебно либо воспринимали их как самой природой предназначенных для 
того, чтобы служить народу господ. Враждебное отношение было к евреям, неграм и 
цыганам. Утилитарное и прагматичное – к славянам. Что же касается европейских 
народов, то отношение к ним было также неоднозначным, однако в целом – гораздо 
более приемлемым. Их судьбой на ближайшие столетия должна была стать 
нордификация, то есть постепенное слияние и ассимиляция с германским народом. 
Пока же, если принимать за действительные планы вождя НСДАП то, что он говорил 
во время трапез в своей штаб-квартире, голландцам, французам, датчанам 
предстояло выполнять вспомогательные функции в объединенной под 
красно-черно-белым знаменем Европе. Единственный народ, к которому Адольф 
Гитлер относился с величайшим пиететом, был норвежский. Собственно, норвежцев 
он был готов признать в большей степени арийцами, нежели немцев.
Но речь не о норвежцах, а о представителях тех народов и рас, которые, напротив,
 почитались национал-социалистами за второсортные и враждебные. О корнях 
антисемитизма мы уже говорили, теперь речь пойдет о цыганах и славянах. Надо 
сказать, что антиславизм и ненависть к цыганам опять-таки придумали не в 
Германии. Мало того, их изобретателями были даже не национал-социалисты. Но все 
по порядку.
Начнем с того, что именно с цыганами связан один из серьезнейших парадоксов в 
расовой политике Третьего рейха. С одной стороны, цыгане считались 
«асоциальными и бесполезными метисами», от которых нужно как можно быстрее 
избавить будущие поколения германского народа.[90] С другой же, как выяснилось 
несколько позже, они были едва ли не большими арийцами, чем сами немцы.
Надо сказать, что цыган в Германии не любили, что называется, традиционно. 
Впрочем, почему только в Германии? Довольно вспомнить грандиозные усилия, 
предпринимавшиеся советской властью для того, чтобы сделать их из кочевого 
народа оседлым, лишить сознания национальной идентичности. Постоянно меняющие 
место проживания граждане – истинное наказание для тоталитарного государства. 
Как изволите контролировать лояльность и законопослушность подданных, если они, 
что ни день, переселяются на новое место?! К тому же цыгане всегда ухитрялись 
стоять вне общества, вне государства, весьма неохотно подчинялись правилам и 
установлениям. Вот и в Третьем рейхе, как, впрочем, и в кайзеровской Германии, 
вечных бродяг и кочевников считали едва ли не врагами народа и государства. В 
первую очередь из-за абсолютно чуждой немцам культуры, а также – полной 
асоциальности, граничащей с презрением к закону.[91] Кроме того, нельзя не 
признать, что в утверждениях руководителей НСДАП относительно цыганского 
криминалитета присутствовало солиднейшее зерно истины.
На этом фоне вполне закономерно выглядит изданный прусским министром внутренних 
дел «Основополагающий указ о предупреждении полицией преступлений». 
«Асоциальным является тот, кто своим антиобщественным, пусть даже и не 
преступным поведением, показывает, что он не желает включаться в общину. По 
этому признаку асоциальны, например, лица, которые незначительно, но постоянно 
повторяя нарушения законов, не желают подчиняться естественному порядку 
национал-социалистического государства (например, нищие, бродяги (цыгане), 
проститутки, алкоголики, переносчики заразных болезней, в особенности – лица, 
пораженные наследственными заболеваниями, уклоняющиеся от мероприятий 
здравоохранительных учреждений), лица, несмотря на возможные предварительные 
судимости, уклоняющиеся от исполнения трудового долга и перекладывающие заботу 
о своем содержании на общество (например, уклоняющиеся от работы, тунеядцы, 
пьяницы). В первую очередь при проведении полицейской профилактики принимать во 
внимание асоциальные элементы без определенного места жительства».[92]
Однако повторим: не немцы в целом и не национал-социалисты в частности были 
изобретателями граничащей с фобией нелюбви к народу бродяг. История