врага, глядишь, и не было бы Второй мировой. В первую очередь потому, что не 
было бы почвы, на которой выросла и развилась партия, возглавляемая Адольфом 
Гитлером. Не было бы затяжной череды кризисов, отторжения земель, грабительских 
репараций – кто бы обратил внимание на антисемитские высказывания отставного 
ефрейтора? Но дело даже не в этом.
Для нас в этом разделе важнее то, что в начале 20-х годов, когда Германия 
находилась в уже описанном выше тяжелейшем положении, германские евреи 
значительно выделялись на фоне остального немецкого народа. Выделялись тем, что 
намного легче переживали кризис. Речь не идет о тех немногих, кто имел 
отношение к банковскому капиталу или, подобно президенту Эберту, занимал видные 
государственные посты.
Эберт Фридрих (1871–1925) – президент Германии с 1919 г., лидер 
социал-демократической партии. Во время Ноябрьской революции 1918 г. принял от 
Макса Баденского пост рейхсканцлера, был одним из представителей так 
называемого Совета народных уполномоченных; заключил тайное соглашение с 
генштабом о введении в Берлин войск для подавления революции.
Тут важнее другие, не достигшие каких-либо высот, но жившие тем не менее если 
не богато, то весьма обеспеченно, – они опирались в первую очередь на 
национальную солидарность, ибо представители народа, тысячелетиями не имевшего 
родины, помогали друг другу, зачастую даже не будучи знакомы. Это, кстати, еще 
одна проекция религиозного учения на повседневную жизнь. Текст Ветхого Завета 
учит: «Если будет у тебя нищий кто-либо из братьев твоих, в одном из жилищ 
твоих, на земле твоей, которую Господь, Бог твой, дает тебе, то не ожесточи 
сердца твоего и не сожми руки твоей пред нищим братом твоим, но открой ему руку 
твою и дай ему взаймы, смотря по его нужде, в чем он нуждается».[85] Это 
положение вещей вызывало у рядовых немцев отрицательное отношение к евреям: чем 
хуже становилось экономическое и политическое положение Германии, тем сильнее 
становились националистические и антисемитские настроения ее граждан. Впрочем, 
списать все на банальную зависть обывателей было бы слишком просто. Тут все 
гораздо сложнее. Во-первых, немцами двигало недовольство окружающим миром и 
собой в частности. В евреях они видели ту самую национальную идентичность, 
которую не могли отыскать для себя, то объединяющее начало, которое, будь оно 
на ту пору сильнее развито в германском народе, могло бы помочь куда легче 
пережить сложные времена. В принципе есть много различных способов для того, 
чтобы достичь ее, однако самый простой способ – найти общего врага, борьба 
против которого объединила бы даже тех, чьи взгляды и воззрения различны. По 
чести сказать, неясно, был ли выбор этого пути проявлением коллективного 
бессознательного немецкого народа или кто-то из радикально правых политиков 
умело подтолкнул толпу к такому выбору, однако факт остается фактом: врагом 
были избраны евреи.
Очень похоже, что тут не обошлось без умело выстроенной пропаганды: 
правительство, неуверенно чувствующее себя у власти, нуждается в такого рода 
клапане, позволяющем толпе выпустить пар. Враг – реальный, зримый, легко 
досягаемый, которого можно было бы обвинить во всех мыслимых и немыслимых 
несчастьях каждого отдельно взятого гражданина, а при случае и покарать за все 
беды, – гениальная находка для того, кто хочет сохранить место у руля, но 
опасается быть смытым волной народного гнева. «Раскачать» толпу, приводя ее в 
состояние истерии, когда она начнет крушить все на своем пути, – задача для 
умелого пропагандиста отнюдь не архисложная. Сложнее направить вырывающийся пар 
в нужную сторону, не на себя. Чаще всего, для того чтобы открыть этот клапан, 
достаточно нескольких провокационных действий или даже заявлений, выглядящих 
подчас вполне безобидно. Внешне это похоже на цирковой фокус: пара умелых 
пассов – и вот уже взрываются жилые здания, осыпаются стеклянным дождем витрины,
 и соседи, от веку не интересовавшиеся национальностью и религиозными 
убеждениями друг друга, вцепляются друг другу в глотку как заклятые враги. А 
власти предержащие подсчитывают политические дивиденды: весь пар ушел в свисток,
 напряженность в обществе, грозившая не слишком популярным правителям утратой 
руководящих позиций, вылилась в конфликт между самими подданными.[86]
Заметьте, мы говорим отнюдь не о тех временах, когда у власти уже стоял Адольф 
Гитлер сотоварищи, и даже не о тех, когда НСДАП была достаточно сильна для того,
 чтобы влиять на общественное мнение. В годы, о которых идет речь, гитлеровская 
партия только-только набирала силу. А вывод из этого напрашивается сам собой: 
антисемитизм изобрели вовсе не национал-социалисты, как мы привыкли считать, и 
породил совсем не кризис, как принято думать. Потому что если бы антисемитских 
настроений в Германии не было в принципе, вряд ли они могли бы появиться из 
ниоткуда. Иное дело, насколько состоятельно утверждение, что антисемитизм 
придумали немцы. Что ненависть к евреям есть некое «ноу-хау» Германии начала ХХ 
века. Но об этом – поговорим чуть позже.
Другой вывод еще более удивителен: если мы признаем, что всплеск антисемитских 
настроений в Германии был вызван искусственно, а «легенда об ударе в спину» 
измышлена пропагандистами, то внезапно оказывается, что Гитлер и его соратники 
не более чем марионетки в руках силы, неизмеримо более могучей, чем отдельная 
партия. Однако это – тема для отдельного, весьма непростого разговора, а то и 
для отдельной книги.
Итак, остановились мы на том, что с начала 1920-х годов у граждан Германии 
сложилось впечатление, что приличный жизненный уровень еврейского населения 
вкупе с тем, что некоторые представители этого народа занимали важные позиции 
во власти и экономике, – является проявлением некоего заговора, имеющего целью 
«установление владычества над всеми народами». Обыватели были убеждены, что 
«еврейство добивалось ведущих постов, политического руководства германским