СС упростилась до предела. Однако даже то, что СС пришлось пожертвовать 
некоторой долей сакральности, не привело к падению боевого духа гвардии. Причин 
тому было несколько. Первая из них – особое отношение немцев к присяге. Вторая, 
не менее важная – до самого конца остававшееся в силе ощущение исключительности,
 прививавшееся неофитам как пропагандистами ордена, так и старшими товарищами. 
Наконец, третья – прекрасная подготовка этих войск, превосходящая общеармейскую.
 Войска СС были великолепно обучены и вымуштрованы и, что характерно, 
осознавали это.
Имперская служба труда (RAD, Reichsarbeitsdienst) осуществляла исполнение 
обязательной трудовой повинности всеми трудоспособными гражданами рейха от 19 
до 25 лет. Два раза в год очередная группа молодых немцев, не занятых на службе 
в вермахте, отправлялась в трудовые лагеря, например, на сельскохозяйственные 
работы. Одной из целей РАД провозглашалась борьба с безработицей и приучение 
молодежи к трудовой дисциплине. На деле же эта организация стала одним из 
важнейших поставщиков трудовых ресурсов империи, которые позволяли в кратчайшие 
сроки и с минимальными расходами выполнять самые крупномасштабные проекты. 
Например – строительство сети автодорог.
К тому же в реальных боевых условиях ритуальная сторона отошла на задний план, 
позволяя убедиться, что элитарность этих подразделений заключалась не только в 
умении маршировать, высоко поднимая ноги в лакированных сапогах, но и в умении 
достойно противостоять такому серьезному противнику, каким стала Красная Армия 
к концу войны. Есть сведения об одном из полков СС, успешно удерживавшем 
позиции во время отступления немецких войск из-под Москвы, несмотря на то что 
его состав сократился до тридцати с небольшим человек. Это был в высшей степени 
достойный противник, достойный уважения хотя бы за стойкость в бою и, 
разумеется, заслуживший по этой же причине непримиримую ненависть со стороны 
как советских солдат, так и союзников, не раз и не два несших тяжелейшие потери 
там, где по всем расчетам их не должно было быть.
Естественно, раз уж речь зашла о ненависти, необходимо упомянуть об 
истребительных подразделениях, созданных для борьбы с партизанским движением на 
оккупированных территориях и местным сопротивлением. Методы борьбы, 
применявшиеся ими, отнюдь не вписываются в концепцию «джентльменской войны» – 
это был неприкрытый террор и карательные акции, однако стоит согласиться с тем, 
что к войне «по правилам» не была склонна ни одна из сторон. Часто действия как 
партизан, так и спецподразделений, направленных на борьбу с ними, внешне 
выглядели как адекватная реакция на операции друг друга.
С одной стороны, признаем: мы мало что знаем о том, что происходило на 
оккупированных территориях. Отечественный пропагандистский аппарат работал на 
полную катушку, преобразуя историю войны в угодную руководителям советского 
режима форму, так что теперь, по прошествии лет, отличить, где правда, а где 
выдумка пропагандистов, просто нереально. Очевидцы в большинстве своем умерли 
или достигли такого возраста, когда их свидетельства всерьез не воспринимаются, 
документов не осталось, а любая попытка докопаться до правды упирается в 
обвинения в святотатстве и непочтительности к памяти предков. Остается только, 
пожимая плечами, вспомнить старую фразу о том, что война – это война, и, 
опасаясь погрешить против истины или наступить кому-нибудь на больную мозоль, 
перестать раздумывать над тем, на чьем счету больше смертей. Отметим только, 
что по жестокости по отношению к местному населению отечественные 
спецподразделения, вступавшие на освобожденные от оккупантов территории, подчас 
превосходили немцев.
Но с другой стороны, нельзя не согласиться с тем, что само наличие 
истребительных подразделений в составе войск СС бросает весьма серьезную тень 
на гвардию: сложно представить себе гвардейцев в роли карателей. Поэтому 
необходимо напомнить, что истребительные подразделения редко комплектовались 
солдатами и офицерами из пехотных полков СС и никогда не формировались по 
добровольческому признаку: эсэсовцы всеми силами старались избежать службы в 
эйнзатц-группах, так как считали это противоречащим понятиям о чести гвардейца. 
И истребительные полки формировались из кадров охранных подразделений «Мертвая 
голова» и из числа местных полицейских. Так что в общем и целом можно говорить 
о том, что гвардейские подразделения к действиям эйнзатц-групп отношения не 
имеют. Мало того, служба в такого рода войсках была бы для кадрового эсэсовца 
несмываемым пятном на репутации. Не официально – просто на уровне отношений с 
товарищами. Выход из этого положения был бы только один – узаконенное Гиммлером 
самоубийство – единственное средство себя в какой-то мере обелить.
К слову: такой внутренний кодекс чести СС, не зафиксированный ни в одном уставе,
 вообще не нашедший отражения на бумаге, был оборотной стороной элитарности. В 
этом было одно из отличий гвардии от армии. Эсэсовские подразделения могли 
попросту отказаться выполнять приказы, которые, по мнению солдат и офицеров, 
были недостойны, бесчестны. Слепого и нерассуждающего подчинения от них, в 
отличие от солдат вермахта, было не добиться. Что не мешало им оставаться 
верными присяге и долгу.
Отдельного упоминания заслуживает и особая атмосфера, царившая в гвардейских 
подразделениях, заметно отличавшая их от любого серомундирного полка. Дело в 
том, что их унтер-офицерский и офицерский корпус сменялся с весьма неприятной 
динамикой: части войск СС использовались для особо сложных операций, там, где 
вермахт ничего не мог сделать, для «латания дыр» на фронте, закрыть которые ОКВ 
своими силами было не в силах. Это были полки и бригады, способные выполнить 
практически любую, в том числе и почти неосуществимую, тактическую задачу. 
Поэтому офицеров и унтеров, кодекс чести которых не позволял им следовать иной 
модели поведения, как быть впереди, рядом с солдатами, выбивали, как говорится,