обелить. Это – ни в коем случае не результат стремления к пересмотру истории. 
Напротив, задача ее – расставить точки над «i». Выяснить, с кем все-таки 
воевали наши отцы и деды?
Если враг был столь ничтожен, как он выглядит на карикатурах времен Великой 
Отечественной, – то отчего так сложно было переломить ход войны, почему победа 
потребовала таких колоссальных человеческих потерь, далась такой дорогой ценой?
Если он был, напротив, действительно силен, в чем заключалась его слабость, 
позволившая взять над ним верх?
Если все без исключения солдаты германской армии были такими зверями и 
выродками, какими их принято изображать, то откуда взялось такое количество 
зверей и выродков? Как целая нация успела в считанные годы превратиться в 
скопище моральных уродов, находивших, судя по описаниям, удовольствие в 
изощренном садизме и публичных казнях?
Но если – опять-таки – все они ни в чем не были виноваты, как подчас хочется 
изобразить некоторым авторам, что делать с документальными свидетельствами, 
мемуарами, описаниями реальных событий, не укладывающихся ни в какие рамки 
морали и здравого смысла?
Наконец, если речь идет о том, что реально виновны не все, а лишь некоторые, 
давайте укажем на них, если не поименно, то хотя бы в общем. И уясним для себя, 
чем они отличались от всех прочих. Почему их понятия о морали, представления о 
том, что дозволено, а что является преступлением, отличались от принятых 
остальными, то есть подавляющим большинством людей?
Говоря проще, главная цель этой книги – прекратить войну. Ту войну, что по сей 
день продолжается в наших умах. Если посмотреть здраво, нам нечего больше 
делить с немецким народом: те, что были реальными виновниками Второй мировой, 
уже давно в могиле, равно как и те, на чьей совести большинство преступлений, в 
ходе войны совершенных. Нынешние немцы не могут и не должны быть в ответе за то,
 что происходило два поколения назад.
Другая цель, не менее важная – непредвзято рассмотреть опыт Третьего рейха. 
Далеко не все созданное в гитлеровской Германии плохо по определению. 
Использовать опыт врага, захваченное в бою оружие никогда не считалось зазорным,
 так отчего бы не исследовать наследство национал-социалистического режима? 
Германские идеологи и вожди государства преследовали не только разрушительные 
цели: во многом они работали на созидание. И их наработки не являются для нас 
настолько уж чуждыми: СССР и Третий рейх были весьма сходны между собой, так 
что многие вещи, которые недоступны пониманию подданных западных демократий, не 
имевших столь недавнего тоталитарного опыта, для нас более чем понятны.
Другое дело, что большая часть планов реформирования общества не была 
реализована по той или иной причине: на что-то просто не хватило времени, 
другое оказалось слишком сложноосуществимым. Но рациональное зерно, 
присутствующее во многих действиях руководителей Третьего рейха, достойно того, 
чтобы его выделили и как минимум приняли к сведению. По крайней мере в том, что 
касается поддержания национальной идентичности, защиты народной культуры, 
предотвращения вымирания народа. Следует обратить внимание и на разрушительные 
компоненты, локализовать их, но уже не для применения на практике, а с тем, 
чтобы, напротив, их применения не допустить. До тех же пор, пока наследство 
Третьего рейха остается, так сказать, неразобранным, лежит неопрятной грудой в 
самой дальней кладовке, остается опасность, что оно попадет совсем не в те руки.
 А в этом случае оно может быть реально употреблено во зло. Отрицать 
необходимость этой работы – значит, уподобляться «мужу неразумному» из 
приведенного эпиграфа.
Итак, попробуем разложить все по полочкам. Хотя бы то, что лежит на поверхности,
 делая содержимое кладовой особенно пугающим и отталкивающим. То, о чем мы 
всегда опасались спрашивать.
Мораль, аморальность или антимораль, или Для начала о гансах, фрицах и немцах 
вообще 
Мараль, конешно, – это хорошо, кто спорит.
Но хорошо-то хорошо, да ничего хорошего.
Окромя марали, еще много чего в жизни есть.
Как посмотреть.
Татьяна Толстая. «Кысь»
Изображать противника – настоящее искусство. Главное тут – не перейти 
определенную грань, не сделать образ врага слишком мрачным или слишком 
юмористичным. В первом случае он может оказаться пугающим, во втором, напротив, 
вовсе не будет внушать опасения и ненависти. Деятельность пропагандиста в этом 
смысле подобна балансированию на лезвии бритвы: любое чрезмерное смещение 
акцентов может привести к последствиям, мягко говоря, нежелательным.
Советская пропаганда в таких «танцах на волосяном мосту», между правдой и 
вымыслом, преуспела чрезвычайно. Для того чтобы убедиться в этом, стоит лишь 
перелистать наши газеты времен войны. Искусность изображения «фрицев» просто 
поражает. Образ врага вызывает одновременно презрение и искреннюю ненависть. 
Классический «фриц» со страниц газеты «Правда» – безжалостный зверь и палач и 
одновременно персонаж откровенно придурковатый и незадачливый. Естественно, что 
о наличии у «фрицев» какой бы то ни было морали и нравственности и речи быть не 
могло: что за мораль у убийц и грабителей? Создателям такого образа врага было 
на руку и то, что к немцам в России всегда относились весьма настороженно, 
подозревая их в разного рода тайных злоумышлениях и извращениях, но при этом 
ничего толком о них не знали. Поэтому даже совершенно фантастичные утверждения 
относительно морального облика врага воспринимались вполне естественно и не 
вызывали внутреннего протеста. Например – заявление о том, что каждый немецкий