Кто-то из офицеров протянул ему, если я не ошибаюсь, «маузер», а Фромм сказал, 
что это вторая и последняя попытка. Фромм подождал несколько секунд, потом 
направился к выходу и бросил офицерам, чтобы они отвели Бека во двор.

В этот момент раздался выстрел…






СПАСОВАВШИЙ КЛЮГЕ


Вечером 20 июля, около 20.30 командующий экспедиционными войсками во Франции 
генерал фон Штюльпнагель позвонил из Ла-Рош-Гюйона своему начальнику штаба, 
оберсту фон Линстову:

Штюльпнагель: — Что нового?

Линстов: — К сожалению, ничего. А у вас, герр генерал? У вас все в порядке?

Штюльпнагель: (нерешительно и растягивая гласные) — Да-а… Да-а-а… Да-а-а-а… 
Черт бы все это побрал!

Беседа с Клюге показала, что тот не готов к решительным действиям и продолжает 
колебаться. Поэтому Штюльпнагель, Финк и Хофакер вернулись в Париж несолоно 
хлебавши — фельдмаршал не оправдал возложенных на него надежд. Трудно сказать, 
что в той ситуации заставило фон Клюге действовать так, а не иначе. Он мог 
испытывать банальный страх перед фюрером. Возможно, им двигало чувство 
благодарности к человеку, недавно вручившему ему чек на крупную сумму. Или это 
была попытка в последнюю минуту вытащить голову из петли? При этом «мудрый 
Ганс»[38 - Игра слов от «klug» (нем.) — умный, смышленый, мудрый. (Прим. перев.
)], как прозвали его в кругу друзей, был человеком исключительной личной 
храбрости.

Летом 1943 года в ходе операции «Цитадель» под Орлом — Курском — Белгородом его 
командирский «Физелер-Шторх» трижды подбивали русские зенитчики, так что пилот 
с трудом дотягивал до линии фронта и садился на вынужденную. Фон Клюге, чьей 
настольной книгой был «Закат Европы» Шпенглера, не прятался за спины других и 
на фронте вторжения. Один-единственный человек в вермахте, оберст Хеннер фон 
Тресков, был для Клюге непререкаемым авторитетом в вопросах политики еще с той 
поры, когда маршал командовал группой армий «Центр» на Восточном фронте. О том 
влиянии, которое оказывал на него этот офицер Генерального штаба, написал 
Шлабрендорф в книге «Офицеры против Гитлера»:

— …Нет никаких сомнений в том, что ход событий принял бы совершенно иной оборот,
 окажись Тресков рядом с Клюге накануне попытки государственного переворота. 
Только он один мог помочь генерал-фельдмаршалу выбрать единственно правильную 
линию поведения и держаться ее до конца…

Клюге принял решение — с этой минуты его пути с заговорщиками разошлись.

Около 23.00 ему позвонил командующий воздушным флотом генерал-фельдмаршал 
Шперле.

Шперле: — Послушайте, Клюге, похоже, что Штюльпнагель сошел с ума! Он отдал 
приказ барону фон Бойнбергу арестовать всю парижскую СД. (Генерал Бойнберг был 
военным комендантом Большого Парижа.)

Клюге: — Вот даже как. Хорошо, я приму меры.

Через несколько минут позвонил главнокомандующий экспедиционными войсками в 
Бельгии — Северной Франции генерал фон Фалькенхаузен и поинтересовался, как 
проходит «акция». Клюге ответил, что не располагает никакой информацией.

Ближе к полуночи по радио началась трансляция речи Гитлера: «…Провидение 
хранило меня. Теперь я обрушу гнев нации на гнусных предателей…».

Сразу же после «Обращения к нации» Гитлера генерал-фельдмаршал фон Клюге 
позвонил своему начальнику штаба генералу Блюментриту. Клюге: — Что будем 
делать, Блюментрит? Штюльпнагель отдал приказ арестовать СД! Я вынужден 
отстранить его от должности. Поезжайте в Париж, примите у него дела. Будущее 
покажет, что делать дальше…