из общеевропейского кризиса на основе христианской этики и взаимного 
сотрудничества.

Инженерно-строительные работы на побережье — подчас самые примитивные, но не 
ставшие от этого менее нужными — шли своим чередом, несмотря на возросшую 
активность вражеских ВВС. Ковровые бомбардировки и отдельные точечные удары 
сверхбомбами по 5 000 кг каждая, после которых бесследно исчезали с лица земли 
укрепления и открытые артиллерийские позиции, не оставляли сомнения в том, 
какая судьба уготована тому участку фронта, где предпримут свою высадку 
союзники. Никогда не забуду, как во время одной из инспекционных поездок южнее 
Гавра мы попали на позиции, только что с дьявольской точностью накрытые 
бомбовым «ковром». Закусив губу от ярости, Роммель шагал по изрытой воронками 
земле и со слезами на глазах смотрел, как всего лишь несколько оставшихся в 
живых солдат из всего подразделения управления батареей выкапывали из земли 
тела своих товарищей. Потом он подошел ко мне и произнес:

— Сюда бы этих господ — Кейтеля и Йодля. Тогда бы они поняли, что такое 
вторжение.

Продолжались оперативные совещания высшего военного руководства Западного 
фронта. Все были настроены весьма решительно, но никто не отваживался взять на 
себя ответственность. Нехитрый выбор между победой или поражением в предстоящем 
сражении парализующе действовал на генералов. Никто не хотел рисковать своей 
репутацией и играть с судьбой в «русскую рулетку». В свою очередь Ставка 
продолжала «кормить обещаниями» и набившими оскомину пояснениями, что вы, мол, 
видите только часть целого, а положение не так уж и плохо, а после появления на 
фронте «оружия возмездия» вообще изменится к лучшему. Гитлер и Геббельс 
утверждали, что нужно продержаться максимум несколько недель, а «потом свое 
веское слово скажут «Фау» и мы повернем войну вспять».

Гитлер преследовал определенные цели, «бомбардируя» главнокомандующих фронтами 
и армиями десятками шифрограмм о боевом применении «Фау». В определенном смысле 
он добился того, что военное руководство колебалось в оценке реальной 
военно-политической ситуации. В книге «Иллюзия и реальность» Эрих Кордт 
цитирует свидетельские показания, которые дали министр вооружений Шпеер и 
начальник отдела радиовещания министерства пропаганды Фриче во время одного из 
заседаний Нюрнбергского международного военного трибунала:

— Уже летом 1944 года Гитлер обратил особое внимание Шпеера на то, что в 
войсках следует систематически распространять слухи о «секретных системах 
вооружений». Гитлер объяснил, что он всячески приветствует «это мероприятие, 
исподволь укрепляющее боевой дух армии». Только таким образом он получит 
необходимое ему время для проведения тайных дипломатических переговоров с 
противником и заключения мира на Западе. Шпеер сообщил, что в этом случае имело 
место «двойное очковтирательство»: вермахт тщетно дожидался нового оружия, а 
эксперты вооружений были вынуждены довольствоваться заверениями, что «все идет 
по плану и нужно спокойно продолжать работу».

Начальник радиопропаганды Фриче сообщил, что репортажи о секретном оружии 
выходили в эфир по прямому указанию Гитлера и Геббельса. Для этого в 
министерство вооружений был откомандирован штандартенфюрер СС Берг, обладавший 
достаточной инженерной фантазией, чтобы сочинить более-менее правдоподобную 
историю о «чудо-оружии», а значительно раньше, и без всякой на то необходимости,
 Гитлер точно таким же образом морочил голову Муссолини.






Глава 13.



БУРЯ В ПРОЛИВЕ











НОРМАНДСКИЙ ДЕСАНТ


В последние дни мая и в самом начале июня германский фронт напряженно ждал