обязанностей военнослужащих вдова маршала в течение 3-х месяцев получала 
должностной оклад супруга. В свою очередь сам Роммель никогда не получал 
дополнительных денежных сумм сверх положенного всем генерал-фельдмаршалам 
ежемесячного оклада в 4 000 марок.

Хочу привести еще один пример, чтобы окончательно прояснить отношение маршала к 
этому щекотливому вопросу. После выдающихся побед в Северной Африке до 
генерал-фельдмаршала дошли слухи о том, что Гитлер собирается подарить ему 
поместье. В салоне самолета в 1943 году маршал высказал свое отношение к 
«подарку фюрера» 1-«а» из своего ближайшего окружения:

— …Да, и у меня должно быть свое имение. Но я сказал «нет» и отказался. Теперь 
я без всякого уважения отношусь и к Гудериану — он не должен был принимать 
«пожалованное фюрером землевладение»…

Совершенно нелогичные с точки зрения здравого смысла поступки иных 
государственных и армейских деятелей «Третьего рейха» станут понятными и вполне 
объяснимыми, если тщательно проанализировать платежные ведомости 
рейхсканцелярии и бюджетно-финансового отдела вермахта. Не исключено, что 
только таким образом будущие поколения историков получат ключ к разгадке многих 
таинственных страниц 2-й мировой войны!






Глава 18.



ОБМАНУТЫЙ ОБМАНЩИК











РАЗГОВОР С ГЕББЕЛЬСОМ


…Разверзлись мрачные глубины, и дыхание хаоса опалило наши души. В сумятице 
теней страна была парализована сумеречным предчувствием неминуемой беды, 
казалось, что материализовались древнейшие атавистические страхи, гнездившиеся 
где-то в самых потаенных уголках подсознания. Знамением времени стали 
нерешительность, болезненное раздувание «дутых» побед, недооценка реальной 
угрозы, пессимизм и неверие в будущее. Прогнило что-то в «тысячелетнем рейхе»…

Уже после тяжелейшего ранения Роммеля и неудавшегося теракта фон Штауффенберга, 
в конце июля и в начале августа я побывал в двух командировках — в 
штаб-квартире фюрера и на германском Восточном фронте. За время поездок у меня 
было множество встреч — в том числе и совершенно случайная, с доктором 
Геббельсом — множество откровенных бесед, споров и дискуссий. Я окунулся в 
грозовую атмосферу последнего фронтового лета и записывал в блокнот впечатления 
о каждом прожитом дне, чтобы сохранить непередаваемую интонацию того непростого 
для страны времени.

В последние июльские дни положение наших войск на Нормандском фронте стало 
удручающе плохим. Призрак Сталинграда все чаще стал являться командованию 
группы армий «Б»: союзники накапливали силы для расчленяющего удара, 
противостоять которому остатки наших дивизий уже не могли. Возникала реальная 
угроза тотального окружения.

На фронте вторжения бесчинствовала пропаганда, направляемая твердой рукой 
доктора Геббельса и идеологами СС. Там, где можно было обойтись несколькими 
по-мужски скупыми словами правды, пропагандисты с преступным легкомыслием 
твердили о набившем оскомину «чудо-оружии и его опустошительном для врага 
действии».

О последних событиях на аренах военных действий наши фронтовики узнавали из 
многочисленных листовок, сбрасываемых с вражеских самолетов, или из 
установленных в районе передовой громкоговорителей. Зачастую это происходило 
задолго до появления официальных сводок вермахта. Фронтовики тряслись от гнева 
после каждого нового кликушества «о высоком, как никогда боевом духе войск, о 
жажде боя и конечной победе над врагом», имея возможность сравнивать