своих собственных ошибок, оправдаться перед «судом истории», имея под рукой 
«двух главных виновников» поражения. 
Уныние первых кризисных дней русской кампании растаяло без следа и сменилось 
безудержным оптимизмом после того, как Япония объявила войну Америке. Пользуясь 
случаем, хочу опровергнуть утверждения о том, что Гитлер якобы не только знал 
об этом шаге [299] партнеров по «Оси», но и оказал давление на микадо. Если я 
ошибаюсь, значит, актерские дарования Гитлера превзошли мою проницательность! 
Гитлер следил за ходом японо-американских переговоров в Вашингтоне, и 
Перл-Харбор стал для него настоящей неожиданностью. Помню, как посреди ночи он 
ворвался к нам с Йодлем в кабинет, размахивая телеграммой. У него буквально 
гора свалилась с плеч; во всяком случае, то напряжение, которое испытывали все 
в связи со скрытым участием Америки в войне на европейском театре, несколько 
ослабло. 
Тем временем стали давать о себе знать накопившаяся в войсках усталость и 
повсеместное похолодание в России. В ОКХ уже давно поняли, что взять Москву до 
наступления зимы не удастся, — оставалось только сообщить об этом фюреру... 
Оправившись после сердечного приступа, сохранявшегося в строжайшей тайне от 
общественности, фон Браухич выехал на фронт. Впоследствии мне стало известно, 
что он обсуждал с командующими вопросы сокращения линии фронта и обустройства 
«зимних квартир», если запланированное наступление... сорвется по каким-либо 
причинам. Новый сердечный приступ, на этот раз осложненный истощением нервной 
системы, свалил главнокомандующего сухопутной армией и на несколько дней 
приковал его к постели. Гитлер не мог не почувствовать приближения нового 
кризиса, однако продолжал делать вид, что ничего страшного не происходит. 
Тем временем температура продолжала падать, что повсеместно привело к тяжелым 
случаям обморожения среди личного состава. Гитлер предъявил ОКХ тягчайшие 
обвинения в том, что интендантские службы заблаговременно не озаботились 
выдачей зимнего обмундирования, печей для обогрева стрелковых окопов и т.п. А 
ведь он не мог не знать, что в ходе непрекращающихся боев армия давно уже 
испытывает затруднения [300] не только со снабжением зимним обмундированием, но 
и продовольствием и боеприпасами из-за ставшего настоящим бичом нашей армии 
транспортного кризиса... 
19 декабря 1941 г., после почти что двухчасового разговора с фюрером один на 
один, взволнованный и подавленный Браухич, вышел из его кабинета и сказал мне: 
«Отправляюсь домой... Он отправил меня в отставку... Я больше так не могу...» 
На мой вопрос, что же теперь будет, Браухич устало ответил: «Не знаю, спросите 
у него...» 
Через несколько часов фюрер вызвал меня к себе и зачитал короткий повседневный 
приказ, составленный вместе со Шмундтом: он принимает на себя командование 
сухопутными войсками с немедленным оповещением об этом действующей армии. 
Следом за ним последовал второй, секретный, приказ, согласно которому 
генеральный штаб сухопутных войск подчиняется отныне непосредственно фюреру, а 
ОКХ передает все дела мне (ОКВ) как высшей командной инстанции, но с тем 
ограничением, что в своих действиях я руководствуюсь указаниями верховного 
главнокомандующего. В заключение Гитлер заявил, что текст данного приказа будет 
передан для ознакомления Гальдеру и дальнейшему распространению не подлежит. 
Общественность не была оповещена о том, что отставка главнокомандующего 
сухопутными войсками состоялась по обоюдному согласию и даже взаимной 
инициативе сторон. Было совершенно очевидно, что главный «виновник» отступления,
 разразившегося кризиса и поражения в битве за Москву — в 25–30 км от 
пригородов русской столицы — найден, хотя имя его так и не названо... [301] 
ГЛАВА 3. 
НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ 1941–1943 ГГ.
В Кейтель 
20.9.46 
Господину адвокату доктору Нельте! 
При сем некоторые подробности организации верховного главнокомандования с 19.12.
41 до зимы 42/43 в бытность Адольфа Гитлера главнокомандующим сухопутной армией.
 Прилагаю данные записи в порядке дополнения материалов защиты, расширения моих 
показаний на процессе и уточнения данных Вам устных пояснений. 
В. Кейтель 
«НИ ШАГУ НАЗАД!»
Перспективы плодотворного сотрудничества фюрера и ОКХ вызывали самую серьезную 
озабоченность — с некоторых пор лично я больше не верил в будущность связки 
«Гитлер — Гальдер». В узком кругу фюрер часто высмеивал своего начальника 
генштаба, представляя Гальдера человеком недалеким и поверхностным. Не 
драматизируя эту не лучшую из привычек фюрера — превращать отсутствующего в 
объект злых насмешек, — повторюсь: вряд ли эта упряжка была в состоянии 
потянуть тяжелый воз военных проблем. 
Тогда я предложил Гитлеру назначить начальником штаба сухопутных войск генерала 
Йодля, которого он успел хорошо узнать за время совместной работы и к которому 
относился с должным уважением, а начальником штаба оперативного руководства (т.
е. генштаба [302] вермахта) — генерала фон Манштейна, произведя соответствующее 
разграничение полномочий его и моих как начальника штаба ОКВ. Принципиальных 
возражений не последовало — Гитлер обещал обдумать предложение, посоветоваться 
со Шмундтом и т.д. 
Больше мы к этой теме не возвращались, однако через некоторое время Шмундт 
передал мне, что фюрер решил оставить Йодля в ОКВ и работать с Гальдером: все 
наладится, дело пойдет — по крайней мере, Гальдер честен, лоялен, надежен и 
исполнителен.