нему и сказал: пусть он не сомневается, с немецкой стороны не будет произведено 
ни одного выстрела, соответствующие приказы уже отправлены в войска — всем нам 
остается надеяться на благоразумие чешских командиров. Тем временем министры 
составили проект межгосударственного соглашения, и Гаха отправился в рабочий 
кабинет фюрера. 
После того как Браухич подписал все необходимые приказы для генерального штаба 
сухопутных войск, я испросил разрешения отправиться домой, чтобы подготовиться 
к поездке на фронт — во второй половине дня с Ангальтского вокзала отправлялся 
спецпоезд фюрера. Я собирался взять с собой оберстлейтенанта Цайцлера из штаба 
оперативного руководства вермахта. Общее руководство операцией вторжения 
возлагалось на ОКХ, поэтому в обязанности Цайцлера вменялись получение 
донесений от соответствующих командных инстанций и своевременная передача их 
фюреру. 
У самой границы мы пересели в автомобили и вместе с автоколонной сопровождения 
выехали в направлении на Прагу. Мы ехали медленно, то и дело обгоняя 
наступающую пехоту, вскоре наше продвижение [215] окончательно застопорилось — 
все дороги, ведущие к чешской столице, были запружены маршевыми колоннами 
вермахта. Было по-зимнему холодно, на дорогах — снежные заносы и гололедица. 
Спешенные и в конном строю части с трудом продвигались по заснеженным дорогам, 
конные запряжки и артиллерия конной тяги безнадежно вязли в сугробах... 
Только с наступлением сумерек мы оказались у ворот чешской столицы вместе с 
передовыми частями вермахта. Эскорт мотострелков сопроводил нас в Пражский Град,
 где была оборудована походная штаб-квартира фюрера. Мы ехали налегке и не 
запаслись провиантом: холодный ужин... купили по пути в ставку, в одной из 
местных бакалей — пражскую ветчину, булочки, масло, сыр, овощи и пильзенское 
пиво. Первый и последний раз в жизни я видел Адольфа Гитлера за столом со 
спиртным — он с удовольствием потягивал отменное пиво из хрустального бокала; 
все проголодались и нашли ужин великолепным... 
16 марта около полудня Гитлер принимал депутацию чешских сановников с Гаха во 
главе, заверивших его в полной лояльности и абсолютной покорности, а вечером 
этого же дня мы пересекли Чехию и направились в Вену. Как и год тому назад, в 
марте 1938 г., австрийцы устроили нам восторженную встречу у гостиницы 
«Империал». В вестибюле я встретил барона фон Нейрата, прибывшего по приказу 
фюрера для вступления в должность «протектора Богемии и Моравии»; об этом я 
узнал из его собственных слов, и мне показалось, что он был скорее недоволен 
новым назначением, чем озадачен... 
В Вену прибыла делегация вновь сформированного независимого правительства 
Словакии — президент Йозеф Тисо, министр внутренних дел Дуржанский, министр 
иностранных дел и военный министр Тука. Еще 15 марта Тисо направил фюреру 
прошение с просьбой взять Словацкое государство под свою защиту. [216] 
Гитлер распорядился, чтобы фон Риббентроп разработал со словаками проект 
договора «О статусе охранных зон», а я представлял немецкие вооруженные силы. 
Около полуночи словаки, фон Риббентроп и я встретились в служебных помещениях 
резиденции имперского наместника в Вене. Гитлер собственноручно обозначил на 
штабной карте пограничные зоны на территории Словакии вдоль государственной 
границы — 20–25-километровые полосы вдоль обеих сторон долины Вага. Нам 
предстояло ввести войска и взять под охрану большой армейский полигон и 
современный подземный оружейный завод бывшего министерства обороны Чехословакии.
 
Мне стоило определенных трудов разъяснить господам членам правительства, почему 
исполнительная власть на территории взятых под охрану зон будет осуществляться 
не ими, а верховным главнокомандованием вермахта и уполномоченными им 
командующими оккупационными (экспедиционными) войсками; кроме того, в интересах 
защиты суверенитета Словакии в охранных зонах будут размещены контингенты 
сухопутной армии и люфтваффе. Переговоры проходили в обстановке скрытого 
недоверия со стороны словаков, нам удалось добиться положительного результата 
после долгих споров и только благодаря определенным усилиям доктора Тука, 
почитателя политических талантов Адольфа Гитлера, сумевшего развеять 
подозрительность своих коллег. 
Пока фон Риббентроп оттачивал формулировки соглашения, я отправился в гостиницу 
к фюреру, чтобы сообщить ему о положительных результатах переговоров со 
словаками и передать их настоятельную просьбу о личной встрече. Вначале Гитлер 
наотрез отказался: уже поздно, он устал и т.д. Я пообещал словакам устроить эту 
встречу и продолжал гнуть свою линию: каких-то 10 минут, все равно после 
подписания [217] соглашения к нему придет Риббентроп и т.п. Гитлер с видимым 
неудовольствием согласился, и этот прием все-таки состоялся глубокой ночью. 
Через 15 минут после начала аудиенции Тисо и члены его правительства покинули 
импровизированный кабинет Гитлера, не скрывая радости по поводу успешного 
завершения многотрудного переговорного процесса. 
На следующий день мы покинули гостеприимную Вену и направились через Бреслау в 
Берлин... 
ПОЛЬСКАЯ КАМПАНИЯ
Празднование дня рождения фюрера и в 1939 г. открылось торжественным приемом 
для высшего военного руководства рейха в новой рейхсканцелярии и завершилось 
грандиозным военным парадом на улицах Берлина. В течение 3-х часов перед 
трибунами с почетными гостями дефилировали сводные полки трех составных частей 
вермахта и Ваффен СС. По настойчивому желанию фюрера в параде приняли участие 
артдивизионы новейших тяжелых орудий и дивизионы зенитной артиллерии, пушечные 
бронеавтомобили, вновь сформированные прожекторные батальоны люфтваффе и т.д. 
Все это время над головами восхищенных зрителей на бреющем полете проносились