на территорию Чехии 15 марта 1939 г. в 06.00, однако вплоть до дня «X» войскам 
запрещалось приближаться к государственной границе рейха ближе чем на 10 км. 
Естественно, никто из военных не был поставлен в известность, чем было вызвано 
появление подобного рода приказа. 
14 марта, во второй половине дня, я прибыл в рейхсканцелярию за последними 
инструкциями в связи с [211] объявленной боеготовностью вермахта. Гитлер кратко 
сообщил мне, что вчера президент Чехословакии Эмиль Гаха{62} попросил его о 
встрече в связи с обострением межгосударственных отношений. Он ожидает прибытия 
президента вечером этого дня. Я спросил, не следует ли сообщить об этом ОКХ и 
дать приказ об отводе войск в связи с изменившейся ситуацией. Гитлер решительно 
отклонил мое предложение и заявил, что, независимо от итогов переговоров с 
чешским президентом, намерен действовать в соответствии с планами операции 
вторжения. Мне следует неотлучно находиться в рейхсканцелярии начиная с 21.00 
сего дня — ближе к полуночи он отдаст окончательный приказ ОКХ и ОКЛ. 
Около 21.00 я прибыл в рейхсканцелярию. Гитлер только что поужинал, и все 
собрались в музыкальной комнате на просмотр фильма «Безнадежный случай». Гитлер 
жестом пригласил меня занять пустующее рядом с ним кресло и спокойно произнес: 
«Гаха появится не раньше 22.00». Меня задела за живое противоестественность 
ситуации: через 8–10 часов заговорят пушки, и прольется первая кровь, а здесь...
 Я совершенно не воспринимал происходящее на экране — все мои мысли были с 
солдатами, которые даже не подозревают, что ждет их на рассвете... 
В 22.00 рейхсминистр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп доложил о прибытии 
чешской делегации в замок Бельвью. Гаха хотел бы прийти в себя после трудного 
дня и просил назначить аудиенцию на 24.00. Мне показалось, что я ослышался: как,
 решается судьба целого народа, а старый господин решил вздремнуть [212] 
час-другой... Или же это тщательно выверенная дипломатическая тактика? 
Гаха спокойно отдыхал и не знал, что с наступлением сумерек, 14.3.(1939), 
лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» пересек государственную границу у Моравской 
Остравы и занимает круговую оборону в районе сталеплавильного завода в 
Витковице, чтобы дать отпор полякам, вздумай они и на этот раз «полонизировать» 
часть чешской территории.{63} Мы с минуты на минуту ожидали донесений о 
выдвижении полка СС на исходные позиции. 
Гаха появился ровно в полночь в сопровождении министра иностранных дел 
Франтишека Хвалковского и чехословацкого посланника в Берлине Войтеха Мастны. 
Гитлер принимал депутацию в рабочем кабинете в здании новой рейхсканцелярии в 
окружении свиты. Вермахт представляли Герман Геринг и я. Гаха начал издалека: в 
астматическом стиле он долго и нудно перечислял свои заслуги перед австрийской 
короной, потом плавно перешел к описанию своей деятельности на юридическом 
поприще — и опять я был не в состоянии постичь потаенный смысл премилой 
«салонной беседы» перед лицом грозящей его государству катастрофы. Адольф 
Гитлер прервал неспешный ход его мыслей и предложил перейти к насущным 
политическим проблемам, учитывая всю сложность политического момента. Всем 
предложили удалиться — если я не ошибаюсь, в кабинете остались чехи, фон 
Риббентроп и начальник личного штаба рейхсминистра иностранных дел Вальтер 
Хевел в качестве секретаря. Фюрер просил не беспокоить его какое-то время, тем 
не менее мне пришлось дважды прервать совещание: первый раз я передал ему 
донесение о том, что лейбштандарт без боя занял Витковице — Гитлер молча 
прочитал [213] телефонограмму и удовлетворенно кивнул; второй — по 
предварительной договоренности я напомнил ему, что пора отдавать приказ о 
выступлении, если оно все-таки состоится. Гитлер посмотрел на часы и сказал: 
«Сейчас только 02.00. До 04.00 вы получите все необходимые распоряжения...» 
Через некоторое время адъютант пригласил меня и Геринга в кабинет: господа 
государственные деятели стояли у письменного стола, а Гитлер внушал чешскому 
президенту, что нужно наконец определиться с решением. Кейтель подтвердит: 
войска уже на марше, ровно в 06.00 они пересекут границу. Только Гаха решает 
сейчас, прольется кровь или нет... 
Гаха попросил об отсрочке: ему нужно связаться с правительством, 
проконсультироваться по телефону — Гитлер мог бы отдать приказ и остановить 
войска... 
Гитлер отклонил предложение: связи нет, решение нужно принимать незамедлительно,
 технически невозможно остановить выдвижение войск к границе... 
В разговор вмешался Геринг: с первыми лучами солнца над Прагой появятся армады 
немецких люфтваффе — неужели чехам не жалко их прекрасного города; нужно решать 
сейчас, упадут бомбы на мирные селения или нет... 
Гаха сдался. Он ни в коем случае не хочет начать кровопролитие; нельзя ли ему 
незамедлительно связаться с командирами чешских гарнизонов и пограничных частей,
 чтобы категорически запретить им применять оружие... 
Я вызвался составить текст радиограмм для срочной отправки в Прагу, штабы 
военных округов и главнокомандующим родами войск. Через некоторое время я 
передал документ Герингу, который сопроводил чешского президента в узел 
правительственной радиотелеграфной связи. Гитлер подписал приказ «О вступлении 
вермахта на сопредельную территорию» для срочной передачи в ОКХ. «Я разрешаю 
открывать огонь [214] только в случае оказания вооруженного сопротивления», — 
добавил он напоследок. 
Около 03.00 приказ фюрера был отправлен по инстанции. До завершения всех 
подготовительных мероприятий в распоряжении армии осталось не более трех часов. 
Признаюсь, у нас, солдат, как будто камень с души свалился. Мы с Браухичем были 
единодушны: удачное начало, возможно, действительно удастся обойтись без 
ненужного кровопролития. Доктор Морель обихаживал опустошенного и потрясенного 
до глубины души Гаха.{64} Мне было искренне жаль старого человека. Я подошел к