решении всех вышеперечисленных задач главнокомандующим и подотчетным ему штабом.
 Любая попытка расчленить стратегическое руководство на главнокомандование 
(начальник генштаба) и политико-экономический штаб (военный секретарь) приведет 
к неизбежному противостоянию довоенного времени «генштаб — военное 
министерство». 
Еще в годы мировой войны генерал Эрих Людендорф первым из военачальников 
высокого ранга осознал необходимость единоначалия при решении экономических, 
политических, мобилизационных и военно-стратегических задач. Как известно, ни 
до войны, ни во время войны попытка организационного объединения фронта и тыла 
под началом единого верховного командования не удалась, что и повлекло за собой 
неизбежное поражение. 
Подчинение главнокомандования сухопутными войсками верховному 
главнокомандованию вооруженными силами Германии не только возможно, но и 
необходимо, [160] как необходимо оперативное подчинение командующих фронтами и 
группами армий главнокомандующему сухопутными войсками. 
Не выдерживает никакой критики и утверждение о том, что главком сухопутных 
войск «не может воевать по чужим планам». Видимо, в этом случае необходимо 
напомнить о том, что долг каждого солдата заключается именно в выполнении 
военно-политических планов главы государства. Общие тенденции развития военной 
науки позволяют утверждать, что, как в ходе войн минувших лет, так и в будущем, 
каждый главнокомандующий сухопутной армией пользовался и будет пользоваться 
достаточной степенью свободы оперативных действий. Однако в будущей войне это 
станет возможным только в рамках реализации единой стратегической концепции 
фюрера и рейхсканцлера немецкого народа. 
Б 
Организация высшего командования 
До тех пор, пока флот не представлял собой сколько-нибудь значительную силу, а 
боевая авиация как род войск не существовала вообще, было вполне естественным, 
что начальник генерального штаба и вверенная ему инстанция занимались вопросами 
оперативно-стратегического руководства военными действиями. 
Однако уже в ходе последней войны выяснилось, что морской генеральный штаб не 
считает необходимым координировать свои действия с генштабом сухопутной армии и 
подчиняется непосредственно кайзеру. При отсутствии единого стратегического 
руководства война разделилась на изолированные друг от друга боевые действия на 
морском и сухопутном театрах. Вопиющее противоречие не было настолько наглядным 
благодаря географическому положению Германии, [161] не требовавшему жестко 
обусловленного взаимодействия армии и флота, однако свою негативную роль 
сыграло. Совершенно иное положение сложилось после формирования люфтваффе как 
самостоятельного рода войск. 
Теперь требование жестко увязать взаимодействие армии и люфтваффе стало 
необходимым именно из-за географического положения Германии. Сухопутная армия 
как важнейшая и сильнейшая составная часть вермахта предприняла попытки 
подчинить авиацию себе. Никто не собирается отрицать, что исторически победы и 
поражения немецкого оружия были связаны с успехами и неудачами сухопутной армии.
 Очевидно и другое: в случае войны с государствами, не имеющими с Германией 
общих сухопутных границ, центр тяжести неизбежно переместится на кригсмарине и 
люфтваффе. В любом случае, решающего превосходства в современной войне можно 
добиться только на пути координации действий трех составных частей вооруженных 
сил. Кроме того, как было сказано об этом в части «А», стратегия войны и 
стратегия тыла неразрывно связаны друг с другом. 
В состоянии ли начальник генерального штаба сухопутных войск возглавить систему 
высшего военного управления и обеспечить выполнение программы «борющейся нации» 
наряду с мобилизацией, вооружением, оснащением, снабжением и непосредственным 
ведением боевых действий? При всей вере в здравый смысл, объективность и 
профессионализм военного руководства, настолько ли неуместно предположить, что 
при распределении материально-технических средств, кадровых и прочих резервов 
главнокомандующий сухопутными войсками не сумеет отказаться от соблазна 
усиления своей составной части за счет других? 
Подчинение кригсмарине и люфтваффе главнокомандующему сухопутными войсками 
отодвинуло бы их [162] на вторые роли и поставило в заведомо неравноправное 
положение. В сентябре 1914 г. на Марне мы уже пожертвовали одной армией ради 
оперативных интересов другой. Нужно ли повторять печальный опыт прошлых лет, 
только в куда больших масштабах? 
Общее руководство вооруженными силами на суше, на море и в воздухе осуществляет 
фюрер и рейхсканцлер. «Война — это инструмент политики, — говорил Клаузевиц, — 
политики принуждения, мерящей своей мерой. В своих главных проявлениях война — 
это политика чистой воды, сменившая перо на меч. Однако это нисколько не мешает 
ей развиваться по своим собственным законам». 
Решение о непосредственном подчинении ОКВ фюреру и рейхсканцлеру как в мирное, 
так и в военное время, принятое 4.2.1938, в полной мере отвечает краеугольному 
принципу ведения военных действий. Своевременное решение, вызвавшее 
положительный отклик в обществе и офицерском корпусе. Выбор нации, к которому с 
должным уважением должны относиться и составные части вооруженных сил — плоть 
от плоти немецкого народа. 
На мой взгляд, такая организация высшего военного управления и верховного 
командования представляет собой наиболее логичное проявление глубинной сути 
нашего строя, основанного на беспрекословном подчинении высшей государственной 
власти. 
Всякий прогресс и движение общества вперед требуют жертв. Возникновение единого 
рейха не было бы возможным без отказа от суверенитета составляющих его земель.