через канцелярию Бека: по-прежнему все указы Бломберга, касающиеся организации 
управления войсками, требовали многочасовых и многодневных консультаций, 
обсуждений и согласований. Я сутками не выходил из кабинета Бека, когда передал 
ему на согласование проект подписанной [99] летом 1937 г. директивы Бломберга 
«О стратегическом развертывании вермахта и единое наставление для боя». Раз за 
разом он возвращал мне документ «на доработку» с десятками замечаний 
формального характера и с видимым потрясением от того, что кто-то смеет 
вторгаться в епархию генштаба. Почему-то больше всего его возмутило 
употребленное в документе слово «приготовления»! 
Уже после окончательного согласования фон Бломберг не преминул сказать: 
«Генеральный штаб никогда не пойдет на «приготовления» подобного рода. За этой 
формулировкой легко прослеживается Гитлер с его военно-политической и 
стратегической оценкой международного положения рейха...». На свой страх и риск 
я изменил текст и заменил возмутившее Бека слово «приготовления» «разработкой». 
Йодль и его Ia Цайцлер остались в высшей степени недовольны моей «малой 
капитуляцией перед генштабистами»... 
Всю войну наша «директива» пролежала в сейфе генерального штаба без какого-либо 
движения. Наши с Йодлем попытки убедить в этом Нюрнбергский суд вызывали в 
лучшем случае сочувственно-ироническое недоверие. Однако факт остается фактом: 
не существовало плана «Отто», равно как планов «Грюн» и «Рот» — были только 
слабые укрепления на востоке и западе и план выдвижения в оставшиеся без 
прикрытия погранрайоны за Рейном и Одером. В то время мы с фон Бломбергом 
действительно опасались только «санкций», вызванных вторжением Италии в 
Абиссинию. Над нами висел дамоклов меч возможного англо-французского вторжения 
в рейх. Армия в составе 7 дивизий, находившихся к тому же на стадии 
переформирования и перевооружения, не могла противостоять агрессивным 
устремлениям «соседей», которые, не встречая сопротивления, в любой момент 
могли пересечь границу и снова навязать нам принудительное разоружение на [100] 
фоне эскалации гонки вооружений в Европе. Немецкая армия единственная на 
континенте осталась без танков и тяжелой артиллерии. Символический флот и 
рождающаяся в муках боевая авиация — вот и все, что мы могли противопоставить 
интервенции. Об этом было прекрасно известно рейхсканцлеру Гитлеру — на этом он 
строил международную политику государства. 
Следующим шагом фон Бломберга на пути утверждения единоначалия в вооруженных 
силах должны были стать совместные маневры сухопутных сил, кригсмарине и 
люфтваффе. Йодль как начальник штаба предстоящей командно-штабной игры получил 
директивные указания Бломберга на борту «Грилле». Через некоторое время я 
ознакомил с документом фон Фрича. Тот снисходительно-сочувственно улыбнулся, 
прочитав вводную, и заметил только, что район Мекленбурга категорически не 
подходит для проведения подобного рода учений. Я попросил его назначить штаб 
оперативного руководства и разведотдел штаба согласно положению о тактических 
учениях войск. Фрич назначил начальником штаба оперативного руководства 
генерал-лейтенанта Гальдера, командира 7 пехотной дивизии (Мюнхен). Начальник 
генерального штаба Бек, обретавшийся в заоблачных сферах, не удосужился 
проявить даже маломальский интерес к провальным, на его взгляд, учениям. К 
сожалению, не могу рассказать в подробностях о ходе этой военной игры, 
поскольку принимал косвенное участие в ее разработке и проведении. Достоверно 
известно мне только то, что прошла она успешно, а Йодль удостоился самых 
высоких похвал Гитлера и Бломберга... 
Фон Бломберг устроил пышный прием для высоких зарубежных гостей в здании 
военного министерства. Приглашением рейхсминистра воспользовались начальник 
британского генштаба фельдмаршал Эдмунд Айэнсайд и группа высших офицеров, 
глава итальянского [101] правительства и военный министр Бенито Муссолини и 
сопровождавшие его официальные лица, а также все военные атташе европейских 
стран в Берлине. Мы впервые продемонстрировали им учебный морской бой и 
маневрирование подводных лодок в Поморской бухте под Свинемюнде, 
бомбардировщики люфтваффе имитировали атаку с больших высот и на бреющем полете,
 легкие танки (средних и тяжелых боевых машин в танковом парке Германии не 
было) слабой танковой дивизии произвели эволюции перед трибунами с почетными 
гостями. 
На прощальном ужине в офицерском клубе люфтваффе на аэродроме в Тутове, 
штаб-квартире войсковых учений, организаторы мероприятия принимали поздравления 
от восхищенных гостей. Следует признать, что этот первый опыт совместных учений 
действительно удался. Главный «виновник торжества» — генерал Гальдер — внес 
решающий вклад в успех общего дела. Единственным диссонансом стало неожиданное 
появление взводов военных репортеров и корреспондентов министерства пропаганды 
из состава будущих «пропагандистских рот». Генерал-лейтенант Эрих Хепнер, 
начальник штаба командующего 1 группой армий генерал-оберста Герда фон 
Рундштедта, в резкой форме потребовал, чтобы «господа журналисты не мешались 
под ногами». Обиженные «пропагандисты» собрались было уезжать, но тут вмешался 
я, и гармония была восстановлена. Окрыленным военным репортерам даже удалось 
взять несколько интервью у участников и организаторов маневров. 
С Тутовом связано еще одно приятное воспоминание: по приглашению Геринга я 
впервые попал в хозяйство старшего лесничего Мюллера на полуострове Дарс, на 
Мекленбургском взморье, объявленное национальным заповедником. В пору оленьего 
гона мне предстояло принять участие в увлекательнейшей охоте. [102] 
Мюллер принимал нас по-королевски. Впоследствии мне довелось не раз 
воспользоваться его гостеприимством и провести здесь немало счастливых часов. 
После октябрьской охоты коллекцию моих трофеев украсили долгожданные оленьи 
рога...