то кто будет их проводить? и т.д. Фюрер совершенно спокойно ответил, что время 
думать о капитуляции еще не настало. Что касается переговоров, то их следует 
начинать, как только под Берлином будет достигнут хотя бы частный успех. Я был 
не вполне удовлетворен разъяснениями фюрера — тогда он добавил, что по его 
распоряжению рейхсминистерство иностранных дел уже давно ведет зондаж почвы на 
предмет заключения соглашения с Великобританией по итальянскому вопросу. 
Сегодня он даст дополнительные инструкции фон Риббентропу, а большего он пока 
сказать не может. 
Мне оставалось только откланяться и уведомить фюрера, что завтра же доложу ему 
обстановку после возвращения с фронта. С этими словами я вышел из комнаты, не 
подозревая о том, что вижу Гитлера в последний раз... 
В ШТАБ-КВАРТИРЕ «ОКВ-НОРД»
На обратном пути в Крампниц мы с Йодлем обсудили все мыслимые и немыслимые 
варианты спасения фюрера, например его «похищение» из рейхсканцелярии. Верный 
Йодль с грустью признал этот план совершенно бесперспективным из-за усиленной 
охраны СС и преданного Гитлеру окружения из числа сотрудников СД — без их 
поддержки любые наши действия в этом направлении были бы обречены на провал. 
Кроме того, нам бы пришлось преодолевать сопротивление [354] людей типа 
генерала Бургдорфа и Бормана, а также адъютантов от сухопутных войск и СС. 
Отныне мы связывали все наши надежды с Германом Герингом. 22 апреля вечером 
Йодль во всех подробностях проинформировал генерала Коллера, начальника 
генштаба люфтваффе, о намерениях Гитлера остаться в Берлине и отправил его в 
штаб-квартиру рейхсмаршала в Берхтесгадене. Теперь все зависело от Геринга и 
оперативности его действий. Я был крайне признателен Йодлю за проявленную 
инициативу. Признаюсь, до сих пор такая идея мне в голову не приходила. 
За то время, что нас не было в Крампнице, наш объединенный штаб, т.е. штаб 
оперативного руководства ОКВ и оперативная штабная группа ОКХ, 
переформированные Йодлем в «ОКВ-Норд», в срочном порядке эвакуировались. Без 
приказа вышестоящей командной инстанции, руководствуясь неподтвержденными 
данными о прорыве русской кавалерии севернее Крампница, комендант барачного 
лагеря приказал личному составу и служебному персоналу штаб-квартиры ОКВ срочно 
покинуть крампницкие казармы, подорвав при этом огромную склад-базу вермахта. 
Мне было некогда разбираться с обезумевшим паникером, ко всему прочему 
оставившему берлинский гарнизон без боеприпасов. Я предоставил это Йодлю, а сам 
выехал на фронт по науенскому шоссе, надеясь проскочить, пока дороги не 
окажутся запруженными отступающими немецкими колоннами или даже перерезанными 
неприятелем. 
За минувшие сутки Венк перевел свой КП в Зеленсдорф, севернее Бранденбурга. Все 
это время командующий 12 армией тщетно пытался выйти на связь с приданной ему 
танковой дивизией «Клаузевиц» генерал-лейтенанта Мартина Унрайна, ведущей 
ожесточенные бои с американцами на западном берегу Эльбы. Я приказал ему 
завершить перегруппировку и наступать [355] в направлении на Берлин. Судьба 
фюрера решится в битве за столицу рейха, а не в ходе успешного танкового рейда 
по вражеским тылам. 
В штабе меня дожидалась телефонограмма Йодля, которому пришлось оставить 
Крампниц ввиду угрозы вражеского прорыва. Кроме двух танковых рот, никаким 
другим боеспособным резервом Йодль, к сожалению, не располагал. Он эвакуировал 
штаб-квартиру ОКВ, т.е. наш КП, в Ной-Рофен, между Рейнсбергом и Фюрстенбергом, 
на запасной командный пункт рейхсфюрера СС, оборудованный всеми необходимыми 
средствами связи. Естественно, мне было нечего возразить, тем более что Йодль 
поддерживал постоянную радиосвязь с рейхсканцелярией. Ясно, что как только 
противник окончательно отрежет Крампниц от Берлина, прекратятся и ежедневные 
доклады оперативной обстановки в фюрербункере, однако изменить что-либо я был 
не в состоянии. 
Еще раз объяснив Венку всю важность предстоящей операции и обязав его регулярно 
докладывать фюреру обо всех изменениях оперативной обстановки, я выехал в 
расположение корпуса Хольсте. С ним я обсудил стоящую перед его танкистами 
задачу: перебросить главные силы корпуса на северный фланг 12 армии для 
обеспечения тылового прикрытия и отражения русских контратак, выставив 
минимальное охранение вдоль эльбского оборонительного рубежа, поскольку 
американцы, судя по всему, отказались от намерений форсировать Эльбу в 
ближайшее время. 
Мне представлялась вполне реальной возможность деблокирования столицы с 
юго-запада, на направлении Потсдам — Крампниц — Берлин. Для осуществления плана 
операции требовалось: 
1. 12 армии Венка нанести удар в направлении Потсдама, отбить город у 
противника и восстановить пути сообщения и линии связи с Берлином. [356] 
2. 12 армии установить связь и соединиться с 9 армией Буссе южнее Берлина. 
3. Завершить прорыв 11 танкового корпуса СС обергруппенфюрера СС Феликса 
Штайнера с севера в направлении на рокадное шоссе Берлин — Крампниц (на сильно 
пересеченной, танконедоступной и оборудованной противотанковыми заграждениями 
противника местности). Главной задачей Хольсте было установление связи с 
группой армий генерал-оберста Хайнрици и танковым корпусом СС Штайнера 
северо-западнее Берлина. В случае удачи нам бы удалось закрыть образовавшуюся 
брешь и удерживать позиции даже сравнительно небольшими силами, имея в качестве 
фланкирующего прикрытия танконедоступные болотистые луга долины Хафеля. Я 
заверил Хольсте в том, что отдам соответствующие приказы Хайнрици, и с 
наступлением ночи отправился в обратный путь. На рассвете мы миновали Рейнсберг,
 тихий и мирный городок. Только около 08.00, после многотрудных поисков, мне 
удалось добраться на КП под Ной-Рофеном. Барачный лагерь располагался в стороне