облегчил захват областей, имеющих важнейшее экономическое значение для
Советского Союза? Если такая возможность вообще существовала, то ее следовало
искать на северном участке фронта наступления. Чисто теоретическим вопросом,
выходящим за рамки данной статьи, является и вопрос о том, сумело бы немецкое
командование организовать оборону по нижнему течению реки Дона и,
сосредоточив свои силы, начать наступление на север с целью глубокого охвата и
уничтожения русских войск центрального фронта? В конце июня ясно было только
одно. что ни на пути к Кавказу, ни при наступлении на Сталинград немецкая армия
нигде не встретила основных сил русских войск и не нанесла им решающих
ударов. Сверх того, ведение одновременно двух, операций привело к тому, что
немецких сил не хватало ни для овладения важнейшими нефтяными районами, ни
для захвата и прочного удержания Сталинграда и берега Волги. Таким образом, и
эта операция ввиду ее противоречивости не достигла своей цели. Впрочем, она не
имела бы успеха даже и в том [81] случае, если бы в результате ее немецкой 
армии
удалось захватить Сталинград и продвинуться до Грозного. Дело в том, что
наступательная мощь немецкой армии иссякла, да и сама армия, как и армии
сателлитов Германии, была слишком слаба даже для того, чтобы на 2000-
километровом фронте, от Кавказа до Воронежа, выдержать натиск русского
контрнаступления. Когда в конце июля было принято решение и в дальнейшем
преследовать две цели, исход войны со всеми его последствиями был окончательно
предрешен.
Сделать правильные выводы о наступлении, не удавшемся в отношении военных и
экономических целей, можно было еще в октябре — ноябре 1942 года. Недостатка
в предостерегающих сигналах не было. Наличие у русских достаточных резервов,
чтобы на многочисленных участках центрального и северного фронтов наносить
отвлекающие удары и тем сковывать крупные силы немецких войск, а также
постоянное уклонение русских от решающих действий указывали на то, что
сопротивление противника на юге не было сопротивлением из последних сил.
Германское командование не могло не знать, что армии сателлитов — Румынии,
Италии и Венгрии, — которые на Дону прикрывали растянутый фланг немецкой
армии между Сталинградом и Воронежем, не смогут отразить интенсивные удары
русских. Если в ноябре 1941 года еще имелась какая-то надежда добиться
решающего успеха, если тогда Гитлер и его военные советники, рискуя прозевать
кульминационный пункт наступления, проводили наряду с отвлекающим ударом
на Киев еще и наступление на Москву, то для того, чтобы вести бесплодные
операции теперь, осенью 1942 года, на таком растянутом до предела фронте, не
было никаких оснований. Пора было, наконец, понять, что сломить силу русских
сможет только оборона и что к ней нужно перейти сознательно и добровольно, не
дожидаясь того момента, когда она станет вынужденной.
После того как в середине марта 1943 года был преодолен тяжелый кризис на
южном участке фронта благодаря тому, что продвинувшиеся до Запорожья войска
“юго-западного фронта” русских были отброшены назад, на повестку дня снова
стал вопрос о том, каким образом продолжать начатые операции. Обстановка была
крайне напряженной: под Сталинградом осталась вся 6-я армия; три армии
союзников Германии оказались разгромленными; глубоко вдававшиеся [82] в
расположение русских бастионы Ржев — Вязьма и Демянск в течение февраля —
марта были эвакуированы, для того чтобы высвободить, наконец___________, столь
необходимые для командования резервы; кончился период распутицы, давший
обеим сторонам некоторую передышку. Нужно было действовать. То, что
напрашивалось еще осенью 1942 года, стало совершенно необходимым после
тяжелых потерь, понесенных зимой. Сейчас нужно было организовать эластичную
оборону, которая при использовании захваченного предполья дала бы немецкой
армии возможность своевременно уклониться от мощных ударов русских и
использовать всякий благоприятный случай, чтобы контрударами, рассчитанными
во времени и пространстве, разбить силы противника, как это уже удалось южнее
Харькова. Для этого было нужно, чтобы во всех группах армий имелись
достаточные резервы, и в первую очередь резервы подвижных войск. Предпосылок
для такого ведения операций весной 1943 года было вполне достаточно.
Но Гитлер стремился к большему и в этом стремлении встретил поддержку
начальника генерального штаба и нескольких представителей высшего
командования Восточного фронта. Правда, ему было ясно, что осуществить
решающее наступление летом 1943 года уже невозможно. Но он надеялся, что,
даже находясь в обороне, немецкая армия в кампании 1943 года сумеет остаться в
выигрыше. Его оперативный приказ от 15 апреля 1943 года, предусматривавший
наступление с ограниченной целью на Курскую дугу, гласил:
“Я решил, как только позволят условия погоды, осуществить первое в этом году
наступление “Цитадель”
Это наступление имеет решающее значение. Оно должно быть осуществлено
быстро и решительно. Оно должно дать нам инициативу на весну и лето.
Поэтому все приготовления должны быть осуществлены с большой
осторожностью и большой энергией. На направлениях главного удара должны
использоваться лучшие соединения, лучшее оружие, лучшие командиры и большое
количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан
проникнуться сознанием решающего значения этого наступления.
Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира”. ___________[83]
Цель этого наступления состояла в том. чтобы “массированным и быстро
нарастающим ударом одной армии из района Белгорода и одной армии из района
южнее Орла окружить и в ходе концентрического наступления уничтожить силы
противника, находящиеся в районе Курска”.