командование финской армии зафиксировало советские агитационные мероприятия 
против Власова и РОА{712}. 
5 апреля 1943 года в газете "Ленинградский партизан" появилась статья Е. 
Александрова "Торговцы Родиной", 29 апреля — статья Л. Кокотова "Лжерусский 
комитет" в газете "За советскую Родину", 15 мая эта же газета опубликовала 
статью А. Павлова "Иудушка Власов"{713}. Наконец, 4 июля 1943 года в ряде 
фронтовых газет ("За правое дело", "За честь Родины", "На разгром врага" и др.) 
появилась статья "Смерть презренному предателю Власову, подлому шпиону и агенту 
людоеда Гитлера", в которой отразилась официальная позиция Главного 
политического управления Красной армии{714}. 
Уже по этим первым публикациям видно, что советской контрпропаганде не хватает 
настоящих аргументов. Растерянность совет [268] русского руководства выражается 
даже не столько в нагромождении крепких выражений и оскорблений (это в какой-то 
мере понятно), сколько в том, что почти во всех пунктах советским авторам 
пришлось прибегнуть к передергиваниям или попросту ко лжи. Основной целью 
советской пропаганды было морально уничтожить Власова, в расчете, очевидно, на 
то, что тогда провозглашенная им политическая идея провалится сама собой. Но 
это было не так-то легко: ведь имя Власова было хорошо известно. В свое время 
советская пресса много писала о полководческих заслугах Власова, командовавшего 
советскими войсками на узловых участках фронта, командира 4-го 
механизированного корпуса под Лембергом (Льво-вом), командующего 37-й армией 
под Киевом, заместителя командующего Западным направлением, командующего 20-й 
армией под Москвой и 2-й ударной армией под Любаныо и наконец — заместителя 
командующего Волховским фронтом. Для дискредитации столь прославленного 
военачальника требовались убедительнейшие аргументы. Поэтому в ход вновь пошли 
обвинения в "контрреволюционной, троцкистской заговорщической деятельности": те 
самые, что уже сослужили службу в период "большого террора" 1937-38 гг., во 
Время ликвидации руководства Красной армии — не одних только маршалов 
Советского Союза Блюхера, Егорова и Тухачевского, но и 35 тысяч офицеров, 
половины всего офицерского состава армии, двух третей политработников Красной 
армии и военно-морского флота{715}. 
В заявлении Главного политического управления Красной армии от 4 июля 1943 года 
Власов предстает активным членом организации врагов народа, которая в свое 
время вела "тайные переговоры" с немцами о продаже Советской Украины и 
Белоруссии, а с японцами — о продаже советского Дальневосточного побережья и 
Сибири. Тут неизбежно возникает вопрос, как же Власову после раскрытия этой 
заговорщической деятельности удалось избежать судьбы всех его товарищей. 
Оказывается, он "покаялся и умолял о прощении"*, и советское правосудие не 
только простило его, но еще и дало ему возможность искупить его мнимые 
преступления службой в Красной армии — да к тому же на посту крупного 
военачальника! Все это звучит совершенно неправдоподобно, и любой 
здравомыслящий человек без труда разглядел бы абсурдность выдвинутых против 
Власова обвинений. Дальше говорится о том, что Власов злоупотребил оказанным 
ему доверием, при первой же возможности сдался в плен "немецким фашистам" и 
пошел к ним на службу в качестве шпиона и провокатора. В доказательство этого 
второго, "еще более [269] тяжкого преступления * приводится лишь один аргумент 
— то, что Власов вернулся из немецкого окружения. В те дни быть окружением в 
Красной армии считалось военным преступлением, множество солдат и офицеров были 
расстреляны лишь за то, что попали в окружение{716}. Но в данном случае — и по 
отношению лично к Власову — факты представлены в совершенно ложном свете. 
Столицу Украины, по приказу Ставки и вопреки мнению командиров, обороняли до 
последнего момента, до полного окружения города немцами. Только 18 сентября 
1941 года, когда организованное отступление было уже невозможно, Власов получил 
приказ сдать Киев и отступить{717}. Именно вследствие этого стояния в Киеве, 
преподносящегося почти во всех советских военно-исторических сочинениях как 
славная страница войны, Власов и части его армии чуть не погибли в окружении. 
Но и на этом передергивания и нагромождение несуразностей не кончаются. Тщетно 
стали бы мы искать в статьях о Власове объяснение тому, как же этот 
военачальник, находившийся на службе иностранной разведки, "вновь" получил 
высокий командный пост и в критический момент битвы за Москву был брошен на 
решающий участок советской обороны. При такой логике уже не удивляешься выводу, 
что ответственность за гибель 2-й ударной армии несет не Сталин и не Ставка, а 
один лишь Власов. Вопреки всем фактам в статье утверждается, что Власов 
намеренно загнал доверенную ему армию в окружение, довел ее до гибели, а затем 
перебежал к своим немецким хозяевам и начальникам, "окончательно разоблачив 
себя" перед советскими людьми как "гитлеровский ставленник, предатель и 
убийца"*. 
Советская пропаганда в лучших своих традициях изображает Власова " немецким 
лакеем", ползающим перед хозяевами на четвереньках и помогающим "врагам нашей 
родины мучить русский народ, жечь наши села, насиловать наших женщин, убивать 
наших детей и позорить наше национальное достоинство"*. Неудачное высказывание 
в "Открытом письме" Власова — что он разовьет свои представления о новой России 
"в свое время" — становится доказательством отсутствия у него каких бы то ни 
было конструктивных целей. Павлов, автор статьи "Иудушка Власов", иронизирует: 
В свое время, господин генерал, но почему бы не сейчас? С каких это пор честные 
политики скрывают от народа свои воззрения? Но в том-то и дело, что Власов не 
политик, он шулер, который боится раскрыть свои меченые карты*. [270] 
Между тем достаточно лишь взглянуть на 13 пунктов Смоленского обращения, чтобы 
понять политические цели Русского освободительного движения. Здесь в числе 
оснований для перестройки жизни в России названы: неприкосновенность личности и