вне себя от ярости, приказал повесить генерала{581}. Трухин, выбравший с 
генерал-майором Шаповаловым и немецким офицером связи майором Оттендорфом тот 
же путь, утром 8 мая попал у Пршибрама в засаду. Подробности стали известны из 
рассказа его адъютанта, старшего лейтенанта Ромашкина, которого позже 
освободили власовцы{582}. Пригрозив оружием, Трухина заставили выйти из машины 
перед партизанским штабом. Шаповалова, привезенного в штаб в первой машине, уже 
увели куда-то и затем расстреляли. Капитан Красной армии в полной форме, видимо,
 тот же Олесинский, отобрал у Трухина и сопровождавших его власовцев оружие и 
документы и посадил всех под стражу в одиночки. Утром 9 мая генерал-майора 
Трухина передали представителям советских военных властей, которые отправили 
его из Дрездена самолетом в Москву. По всей видимости, в районе Пршибрама в 
руки к партизанам попали также и генерал-майоры Благовещенский и М.В. Богданов. 
Таким образом, в эти критические дни бесследно пропала группа ведущих офицеров 
РОА, пытавшаяся установить связь с главнокомандующим. Полковник Поздняков позже 
задавался вопросом, не следовало ли в связи с восстанием в Богемии соблюдать 
большую осторожность{583}. Даже с учетом того, что восставшие чехи считали 
власовцев своими союзниками, Трухин поступил крайне неосторожно, отправившись в 
путь без вооруженной охраны. Вообще Поздняков выражает удивление тем, что 
начальник отдела связи штаба подполковник Корбуков не смог установить прямой 
радиосвязи с главнокомандующим и с 1-й дивизией, в то время как 2-я дивизия 
располагала соответствующим оборудованием, а расстояние от Праги составляло 
немногим больше 150 километров. [215] 
Глава 11. Конец Северной группы РОА.
Во время описанных выше событий северная группа РОА, то есть главнокомандующий 
и 1-я дивизия, еще совсем недавно контролировавшая значительную часть Праги, 
отступала, как после проигранной битвы. Но паники в дивизии не было: солдаты 
по-прежнему глубоко верили в генерала Власова и не сомневались, что он найдет 
выход из трудной ситуации!. Буняченко разрешил вернуть оружие майору 
Швеннингеру и остальным офицерам немецкой группы связи и отдал приказ 
прекратить все действия против немецких сил. Дивизия с 4-м полком в арьергарде 
двигалась через Сухомасти — Пршибрам — Рожмиталь к американской демаркационной 
линии южнее Пльзеня. 
Утром 9 мая, когда большая часть южной группы уже вошла в американскую зону, 
колонны северной группы находились в окрестностях Пршибрама, занятого 
партизанами. Разведка донесла командиру 1-го полка подполковнику Архипову о том,
 что генералы Трухин, Шаповалов и Боярский взяты в плен, и Архипов с 
несколькими бронемашинами направился в штаб чешских партизан с требованием 
немедленно освободить генералов{584}. Но он опоздал: Трухина уже увезли, 
Боярского и Шаповалова — убили. Днем, когда дивизия уже почти миновала Пршибрам,
 капитан Ю. Б. Будерацкий из 3-го полка в поисках бензина забрел на окраину. 
Вдруг из тюрьмы, находившейся неподалеку, до него донеслись крики о помощи на 
русском языке{585}. Будерацкий поспешил за подкреплением и окружил здание. Ему 
удалось освободить старшего лейтенанта Ромашкина и других взятых в плен 
адъютантов и шоферов. Власовцы собирались [218] прочесать соседний лес, надеясь 
найти пропавших генералов (или хотя бы их тела), но от этой мысли пришлось 
отказаться: советские танки приближались к Пршибраму, и капитан Будерацкий со 
своей частью опасался отстать от дивизии. 
Днем 10 мая на участке между Рожмиталем и Бельчице передовой отряд РОА 
наткнулся на контрольные посты американской 4-й танковой дивизии, на границе 
района, который, хотя и был занят незначительными силами американцев, находился 
восточнее временной демаркационной линии. Но американский командир не сумел 
правильно расценить появление перед ним укомплектованной русской дивизии в 
столь неожиданном месте, приняв ее за вырвавшиеся вперед части Красной армии^. 
Он никак не мог взять в толк, почему после окончания военных действий дивизия 
следует на запад, и лишь после некоторых колебаний разрешил русским 
проследовать в казармы, в 10 километрах к юго-западу. Так что 1-я дивизия РОА 
оказалась в американской зоне по чистой случайности. Тем не менее власовцы 
позже были взяты под стражу и интернированы как военнопленные или, по новой 
терминологии, "сдавшиеся в плен вражеские силы". 10-11 мая американские офицеры 
приказали власовцам сдать оружие, при этом, как и в южной группе РОА, офицерам 
разрешалось оставить себе пистолеты и по 10 человек в каждой роте могли 
сохранить личное оружие^. Относительно танков, противотанковых орудий и 
противотанкового дивизиона никаких приказов не было, да и вообще разоружение 
протекало довольно вяло. 
Солдаты РОА получили краткую передышку, но видимость была обманчива. Американцы 
в Богемии проводили политику, по которой все немецкие войска, находившиеся 9 
мая к востоку от стоп-линий, передавались Красной армии. В эту категорию попали 
части группы армий "Центр", воевавшие против Красной армии, и РОА или, по 
американскому определению, "белые русские"{586}. Переговоры Власова с 3-й 
американской армией, начатые после Пражской операции, ни к чему не привели. 
Когда 1-я дивизия выходила из Праги, Власов, находясь за пределами города, 
послал своего адъютанта капитана Антонова в Пльзень — для установления 
контактов с американцами. Капитан вернулся с обычным требованием безоговорочной 
капитуляции и заверением, что вопросы политического характера будут решаться в 
Вашингтоне. (В принципе, американские военные власти придерживались этой 
позиции до самого конца.) После совещания с Буняченко Власов решил сам 
отправиться к американцам, чтобы воздействовать на них личным авторитетом и 
[219] попытаться разъяснить специфику РОА и политические цели Освободительного 
движения{587}. Он пустился в путь в сопровождении начальника управления 
безопасности РОА подполковника Тензорова, нескольких офицеров и личной охраны.