выслан знакомый с местностью офицер — очевидно, лейтенант Хорват. 6 мая в 17.35 
была издана директива использовать власовцев для укрепления участков 
обороны{481}. В это же время в группу "Бартош", расположенную на Бартоломейской 
улице, явились несколько офицеров РОА. Им выдали карту с обозначением главных 
центров сопротивления и подробно обсудили назначенное на 7 мая вступление 1-й 
дивизии в Прагу. Кроме того, "Бартош" предоставил русским нескольких 
проводников, хорошо знающих местность. 
Из изложения этих событий видно, что чешские военные круги, — а они были 
ведущей силой на первой стадии Пражского восстания, не видели ничего 
предосудительного в сотрудничестве с армией генерала Власова. Это подтверждает 
также бывший полковник главного политического управления министерства обороны 
Чехословацкой народной армии доктор Степанек-Штемр{482}, который в ночь на 10 
мая прибыл в Прагу в качестве начальника отдела связи 1-го Чехословацкого 
корпуса, сформированного в СССР. Степанек-Штемр рассказывает, что среди 
офицеров штаба корпуса и даже среди политработников, которые в подавляющем 
большинстве своем были коммунистами, он не слышал "ни одного дурного слова... о 
[178] приглашении власовцев и их выступлении на стороне чехов против немцев в 
Праге". Против идеи русско-чешского сотрудничества возражали не вооруженные 
силы, а Чешский национальный совет (ЧНС), постепенно захвативший политическое 
руководство восстанием и сумевший подчинить себе военное командование Праги. До 
прибытия в город правительства Бенеша, которое находилось в Кошице, Совет 
представлял правительственную власть. Значительную роль в нем играли коммунисты,
 и он стремился с самого начала установить добрые отношения с Советским Союзом. 
Поэтому позиция Совета в отношении РОА, столь неожиданно вступившей в игру, 
была весьма противоречивой. С одной стороны, в ЧНС понимали, что русские силы, 
располагавшие "танками, артиллерией и тяжелым оружием", могут стать большим 
подспорьем для чешских повстанцев, плохо вооруженных и не выдерживающих натиска 
немцев, и не возражали против этой помощи. С другой — Совет изо всех сил 
старался политически отмежеваться от своих помощников. Эта двойственная позиция 
проявилась утром 7 мая, когда в 7.45 посланный навстречу частям РОА офицер 
связи Хорват в сопровождении капитана РОА Р. Антонова появился на 
Бартоломейской улице, в резиденции Совета, и его члены впервые были вынуждены 
определить свое отношение к 1-й дивизии. 
Сын офицера царского флота, капитан Антонов рано осиротел, был беспризорником. 
Командуя батареей реактивных минометов ("катюш"), попал под Сталинградом в плен,
 с 1943 года был личным адъютантом Власова. В ЧНС его, вероятно, прислал сам 
Власов{483}, который, как мы уже говорили, хотя и не вмешивался в пражские 
события, по-видимому, все же счел своим долгом выяснить отношение новой 
политической организации к РОА. Во всяком случае, утром 7 мая Антонов 
намеревался передать ультиматум, в котором Буняченко требовал от немецкого 
государственного министра Богемии и Моравии франка капитулировать до 10.00, в 
противном случае он, Буняченко, "перейдет в наступление на Прагу" (которое, 
впрочем, уже началось){484}. Столь решительное требование, имевшее серьезное 
политическое значение, да еще к тому же и выдвинутое самовольно, вызвало 
энергичное сопротивление Совета, чрезвычайно озабоченного собственным престижем.
 
Исполняющий обязанности председателя Совета рьяный коммунист Смрковский 
немедленно начал препираться с капитаном Антоновым{485}, возражая против 
требования о капитуляции и попытки самостоятельно вступить в переговоры с 
Франком, утверждая, что [179] это внутреннее чешское дело. Он заявил, что 
только "чешский народ, который поднял восстание", то есть, иными словами, ЧНС, 
имеет право и полномочия вести переговоры о капитуляции немцев. Стоит отметить, 
что Смрковский и другие коммунисты, такие как Давид и Кубат, особенно резко 
выступавшие против соглашения ЧНС с власовской армией, согласились, однако, с 
требованием "буржуазных" политиков принять помощь РОА, избегая признания армии 
как политической силы и не компрометируя тем самым Совет{486}. Во всяком случае,
 им было важно подчеркнуть монополию ЧНС во всех политических делах. 
Необходимые переговоры с власовской армией были, таким образом, ограничены 
контактами с группой "Бартош", которая в свою очередь была связана указаниями 
ЧНС. 
После бурных дебатов о том, какую позицию занять в отношении РОА, капитан 
Антонов был вызван на пленум ЧНС, где генерал Кутлвашр, владевший русским, 
перевел ему заявление Смрковского{487}: 
1. Чешский национальный совет, являясь представителем правительства, обладает в 
районе Богемии единоличным правом принятия решений по всем военно-политическим 
вопросам. 
2. Чешский национальный совет благодарит войска генерала Власова, которые, вняв 
переданной по радио просьбе, поспешили на помощь сражающемуся народу Праги. 
3. Войска генерала Власова, то есть части 1-й дивизии РОА, должны 
координировать все свои действия с чешским военным командованием (группой 
"Бартош"). 
4. Все переговоры с противником ведутся чешским военным командованием по 
согласованию с командованием русской дивизии. 
5. Чешское военное командование воздерживается от требования о капитуляции всех 
немецких сил, однако самостоятельно действующие русские части имеют право 
самостоятельно принимать капитуляцию противостоящих им сил врага. 
После консультации с командиром дивизии капитан Антонов еще раз подчеркнул, что 
русские войска не собираются вмешиваться в чешские внутренние дела, они пришли 
сюда лишь для того, чтобы "помочь чешскому народу"{488}. По уполномочию 
Буняченко, он подписал предварительное соглашение, так что теперь, кроме