в силу недоразумения, тем более что, как ему было известно, все войска РОА 
должны были соединиться у Будвайса. Заявив, что Власов — его лучший друг и что 
он уладит все дело за несколько минут, Зорге распорядился предоставить ему 
машину. Однако вскоре после отъезда Зорге его адъютант капитан Кольхунд 
вернулся один с ультиматумом: если аэродром не капитулирует в ближайшее время — 
власовцы расстреляют полковника. И солдаты РОА выполнили свое обещание: Зорге, 
немало сделавший для создания ВВС РОА и достижения взаимопонимания между 
русскими и немцами, был расстрелян. Этот эпизод можно сравнить с не менее 
трагической историей убийства капитана Гавринского немецкими солдатами на 
вокзале в Нюрнберге. Однако детали этого дела остались невыясненными{475}. 
Тем временем на немецкой стороне начал действовать командующий 8-м авиакорпусом 
генерал Зейдеман, которому подчинялась 6-я эскадрилья (боевое формирование 
Хогебак). б мая Зейдеман приказал адъютанту генерал-лейтенанта Ашенбреннера 
старшему лейтенанту Бушману, который находился в частях первого авиаполка РОА, 
ушедших из Немецкого Брода, выяснить "недоразумение" с власовскими частями. 
После безуспешной попытки встретиться с Власовым Бушман перелетел на самолете 
"Физель Шторх" в район южнее Рузине, но там самолет сбили части 3-го полка, и 
Бушман был ранен, не выполнив задания. По распоряжению Александрова-Рыбцова, 
его в бессознательном состоянии доставили в дивизионный лазарет в Йинонице, где 
он пробыл до конца пражской операции. Это был тот самый летчик, который еще два 
дня назад предлагал переправить Власова в Испанию, и русские при отступлении не 
бросили его на произвол судьбы, а взяли с собой в санитарной машине{476}. 
Воздушная разведка заблаговременно сообщила немцам о вступлении "всей 
власовской армии по нескольким шоссе в район Прага — Рузине". Когда попытки 
переговоров провалились и передовые отряды "прекрасно вооруженных и оснащенных 
власовских частей" уже вели бои с немцами, штаб эскадрильи принял решение 
неожиданно напасть на русские колонны всеми имевшимися в распоряжении 
самолетами Ме-262 и расстрелять их с бреющего полета. Эта атака остановила 
батальоны 3-го полка, танки которых безуспешно пытались прорваться на 
взлетно-посадочную полосу и которые затем начали обстрел аэродрома из 
гранатометов и тяжелых пехотных орудий, не решаясь двигаться дальше. Но к тому 
моменту аэродром [176] утратил свое значение для немцев. Боеспособные немецкие 
машины были переведены в Заац, а немецкие экипажи на следующее утро прорвались 
через русское кольцо окружения. Однако аэродромом 3-й полк РОА овладел лишь 
после многочасовой перестрелки с опытным арьергардом Ваффен-СС. 
В это время разведотряд под командованием майора Костенко находился еще в 
районе Радотин — Збраслав, фронтом на юг. Утром 6 мая в штабе дивизии в 
Йинонице шло совещание командиров. В 10 часов командир отдела разведотряда 
сообщил по радио, что его теснят части Ваффен-СС с шестью танками "Тигр" и он 
отходит вниз по Влтаве в направлении пражского пригорода Смихов{477}. Буняченко 
немедленно приказал Архипову, командиру 1-го полка, идущего из Корно, 
отправляться на выручку Костенко. В результате неожиданной атаки 1-го полка 
немецкая боевая группа "Молдауталь" (части дивизии СС "Валленштейн"), занявшая 
берег Влтавы между Збраславом и Хухле, была днем отброшена к югу на другой 
берег{478}. Подполковник Архипов, полк которого пробился через Смихов в район 
мостов Ирашека и Палацкого, до вечера оставил для охраны мостов через Влтаву 
роту с противотанковой пушкой. 6 мая 1945 года, около 23 часов, основные силы 
1-й дивизии РОА заняли линию Рузине — Бржевнов — Смихов — берег Влтавы — Хухле. 
1-й полк находился в районе между Смиховым и мостами через Влтаву, 2-й полк — у 
Хухле — Сливенеца, 3-й полк — у Рузине — Бржевнова, 4-й полк и разведотряд — в 
Смихове и к северу от него. Артиллерийский полк занял огневые позиции на 
Цлиховских высотах, оборудовав передовые наблюдательные пункты. 
Как развивались в эти дни отношения между русскими и чехами? Этот вопрос имеет 
решающее значение для оценки пражской операции. Основой для участия 1-й дивизии 
РОА в Пражском восстании послужило русско-чешское военное соглашение, 
подписанное в Сухомасти 5 мая. Даже просоветские авторы признают, что 
власов-ские войска вошли в столицу "по инициативе и по просьбе чехословацких 
офицеров и офицерских групп в Праге и провинциях" и что при них находились 
полномочные чехословацкие офицеры связи{479}. Но после захвата Праги советскими 
войсками группа "Бартош", заключившая соглашение с Буняченко, ухитрилась 
исказить этот очевидный факт. 11 мая 1945 г. генерал Кутлвашр письменно заявил 
"командованию Красной армии в Праге", что РОА вмешалась в восстание "по 
собственной инициативе" и по наущению чешских офицеров, находившихся в районе 
дислокации дивизии, но отнюдь [177] не на основании решения группы "Бартош". 
Имеются, однако, неопровержимые доказательства тесного сотрудничества чешской 
группы с командованием русской дивизии{480}. Так, 6 мая в 5.30 часов "Бартош" 
приказал генералу Фишеру, находившемуся в Кладно, немедленно "вместе с 
власовцами" пробиться с запада на Прагу и прежде всего в ускоренном темпе 
занять район Рузине с аэродромом. Через двадцать минут, в 5.50, пражское радио, 
которым овладели повстанцы, впервые обратилось к "офицерам и солдатам 
власовской армии" с просьбой о помощи. Потом эти обращения повторялись 
несколько раз. Капитан Рендль, комендант летней резиденции президента в Лани, 
который просил Буняченко оказать помощь восставшим, б мая в 13 часов получил от 
генерального инспектора правительственных войск полномочия присоединиться к 
русскому дивизионному штабу в качестве офицера связи. В тот же день в 17.30 
подполковник Шкленарж из группы "Бартош" сообщил о "приближении значительных 
сил наших помощников", которые шли к Праге тремя колоннами по трем шоссе: 1. 
Радотин — Хухле — Смихов; 2. Душники — Мотол — Коширже; 3. Йинонице — Бржевнов 
— Дей-вице. 
По распоряжению группы "Бартош" навстречу русским в качестве советника был