и Власов немедленно приказал провести расследование, в ходе которого была 
неопровержимо доказана вина русских, в первую очередь — Семенова. Власов, по 
сведениям многих источников, был крайне возмущен поведением своих солдат{467}. 
Высоцкого спасло от ареста лишь то, что генерал знал его еще со времен его 
службы в личной охране Власова, да еще то, что Высоцкий отличился при 
наступлении в феврале 1945 года у Ней-Левина. Немцев, среди которых было 
несколько офицеров, по приказу Власова тут же отпустили, дав им надежную охрану.
 Но этим конфликт не кончился: власовцы, решив отомстить, застрелили позднее 
несколько солдат и офицера из этой части, никак не связанных с эпизодом на 
вокзале. 
Тем не менее перемена фронта, решение о которой было принято 5 мая, была 
осуществлена, по желанию руководства дивизии, без излишней резкости. Об этом 
можно судить по отношениям с немецкой группой связи. Утром 5 мая майора 
Швеннингера встретили в [173] штабе дивизии с тем же радушием, что и всегда. 
Правда, офицер разведки капитан Ольховник потребовал, чтобы немецкий майор сдал 
оружие, но при этом передал извинения командира дивизии{468}. Начальник штаба 
подполковник Николаев счел своим долгом немедленно со всей точностью и прямотой 
сообщить Швеннингеру о случившемся. Он разъяснил майору, что ввиду 
надвигающегося крушения рейха они больше не могут связывать свои надежды с 
немцами, а с другой стороны, им никак нельзя "попасть в руки Советам", и 
поэтому единственный выход для них — это пойти навстречу просьбе представителей 
чешского национального движения о помощи, в надежде получить политическое 
убежище в новой Чехословакии. Перед офицерами группы связи был поставлен выбор: 

либо чехи немедленно переправят их в Германию, либо они могут и дальше 
оставаться в дивизии на положении пленных. При этом Буняченко просил передать 
Швеннингеру, что, если тот останется в дивизии, генерал и впредь будет с 
благодарностью прислушиваться к его советам. Швеннингер и его штаб доверяли 
Николаеву больше, чем чехам, и предпочли остаться с дивизией, однако другие 
немцы были немедленно вывезены чехами и на следующий день оказались в Германии. 

Утром 5 мая, когда русско-чешские переговоры успешно завершились, в Праге 
спонтанно началось восстание против немецких оккупационных властей. Хотя в тот 
момент немцы уже сами решили отказаться от власти в протекторатах Богемия и 
Моравия, восстание могло, в случае успеха, отрезать путь к отступлению на запад 
расположенных восточнее Праги сил группы армий " Центр". Уже в первый час 
повстанцам, среди которых было немало сброда, удалось овладеть половиной города,
 и они жестоко расправлялись с мирным населением и пленными{469}. Но стоящие в 
окрестностях Праги хорошо вооруженные немецкие части утром б мая перешли в 
наступление и в течение дня сильно потеснили повстанцев. 5 мая 1-я дивизия РОА 
вышла из района Бероун — Сухомасти несколькими колоннами к Праге. Им предстояло 
пройти 50 километров. Днем разведотряд под командованием майора Костенко был 
послан в район к юго-западу от Праги. За ним на правом фланге следовал 1-й полк 
под командованием подполковника Архипова, прорвавшийся через Литтен — Корно к 
Радотину, к юго-востоку от города{470}. На левом фланге вдоль шоссе Бероун — 
Прага двигался 3-й полк под командованием подполковника Александрова-Рыбцова и 
4-й полк под командованием полковника Сахарова, а в центре по шоссе [174] 
Сухомасти — Корно — Будняны — Моржина — Кухарж — Ржепорие — Йинонице шел 2-й 
полк под командованием подполковника Артемьева и дивизионные части и 
подразделения. Дивизионный штаб 5 мая находился в Бутовице, а с 6 мая до конца 
пражской операции — в пригороде Йинонице. Вечером 5 мая русские войска вошли в 
город. С запада в Прагу ворвался колесный взвод 2-го полка под командованием 
лейтенанта Золина{471}, а разведотряд с юго-запада достиг Радотина и двигался 
дальше по берегу Влтавы к Збраславу (Кенигзаал). Жители Праги встретили 
власовцев как освободителей{472}. В ночь на б мая дивизионный штаб и 
представители группы "Бартош" распределили цели атаки в Праге. Поскольку 
солдаты 1-й дивизии были в немецкой форме, их решили снабдить трехцветными — 
бело-сине-красными — флагами. 
Бои 1-й дивизии в Праге начались днем 6 мая атакой на аэродром Рузине, 
находившийся к северо-западу от города. На этом самом крупном из пражских 
аэродромов в то время располагалась б-я боевая эскадрилья, боевое формирование 
под названием Хогебак, усиленное звеньями нескольких истребительных эскадрилий 
с реактивными истребителями типа Ме-262{473}. Немецкое командование пока еще 
рассчитывало удержать за собой аэродром и прилегающую территорию с казармами, а 
группа "Бартош" придавала захвату Рузине особое значение — во-первых, чтобы 
исключить возможность использования аэродрома немцами для операций Люфтваффе, а 
во-вторых, чтобы дать возможность для посадки самолетам западных держав, на 
помощь которых все еще рассчитывали повстанцы. Генерал-майор Буняченко пошел 
навстречу пожеланиям чехов: утром 6 мая 3-й полк под командованием 
подполковника Александрова-Рыбцова свернул с шоссе Бероун — Прага на север, в 
направлении Храштаны — Собин — Гостивице. 
Боям за аэродром предшествовали несколько попыток переговоров, оставшиеся, 
однако, безрезультатными и приведшие даже к трагическим последствиям. Находясь 
на подступах к аэродрому, 1-й полк вступил через парламентера в контакт со 
штабом эскадрильи: по немецким источникам — с целью договориться о перемирии, 
по русским (которые, кажется, ближе к истине) — чтобы добиться немедленной 
сдачи аэродрома. После безуспешных переговоров только что приземлившийся в 
Рузине начальник штаба 8-го авиакорпуса полковник Зорге, бывший начальник штаба 
при генерал-лейтенанте Ашенбреннере, вызвался лично отправиться к власов-ским 
войскам{474}, по-видимому, полагая, что вчерашние союзники [175] стали врагами