На основании опыта предшествовавших месяцев перед каждым фронтальным 
наступлением с запада войска сосредотачивались за пределами плоской и частично 
заболоченной поймы. На этот раз, напротив, сосредоточение планировалось на 
ближних подступах к противнику. План сражения был таков: двумя глубоко 
эшелонированными группами, усиленными саперными отрядами, с севера 
поддерживаемыми танками разведотряда, прорваться одновременно с севера и юга и 
смять плацдарм, в случае необходимости используя подкрепление. 1233-й 
фанен-юнкерский полк (391-я дивизия охраны), не участвовавший в атаке 
непосредственно, получил задание поддержать наступление власовцев, имитируя 
подготовку к атаке с целью отвлечения противника, а в случае успеха — сменить 
русские полки в районе отвоеванного плацдарма. Кроме русского артиллерийского 
полка под командованием подполковника Жуковского, в операции "Апрельский ветер" 
— таково было ее кодовое наименование — должны были принять участие и другие 
артиллерийские силы: мортирная батарея, батарея дальнобойных орудий, 3-й 
дивизион 32-го артиллерийского полка СС и два тяжелых зенитных дивизиона. Таким 
образом, на небольшой площади планировалось сосредоточить мощный артогонь. 
Операция была назначена на пятницу 13 апреля, на 5.15 утра. 12 апреля начальник 
штаба 9-й армии полковник Хольц сообщил план атаки в группу армий и оперативный 
отдел{396}. Вечером 12 апреля русские войска заняли исходные позиции; 
артиллерия, расположившаяся на взгорьях западнее Одера, начала осторожную [149] 
пристрелку. Паролем в ту ночь для русских и немецких солдат были слова "Хайль 
Власов". 
В назначенное время, в 4.45 утра, за полчаса до атаки, русская и немецкая 
артиллерия открыла сильный огонь по противнику. На советские позиции на 
плацдарме и переправы обрушился " настоящий град снарядов". Эта артподготовка, 
по воспоминаниям очевидцев, произвела "чрезвычайное впечатление". Подполковник 
Нотц сообщает, что в тот день он в последний раз за всю войну видел столь 
сильный артиллерийский натиск немецкой стороны. После того, как огонь был 
перенесен вперед и артиллерия начала обстреливать позиции батарей противника, 
подступы и аналогичные цели на восточном берегу Одера, с севера в атаку 
двинулся усиленный 2-й полк под командованием подполковника Артемьева, а с юга 
— усиленный 3-й полк под командованием подполковника Александрова-Рыбцова. 
Дивизионный штаб и немецкая группа связи еще ночью перенесли командный пункт на 
взгорье на берегу Одера и теперь следили за ходом операции в стереотрубу. И 
русские, и немцы возлагали на операцию "большие надежды"{397}. Майор Швеннингер 
отчетливо вспоминает свое тогдашнее ощущение, что от исхода операции 
"Апрельский ветер", в которой русские солдаты под русским командованием 
сражались против красноармейцев, " зависит дальнейшая судьба всего дела Власова 
и одновременно решается вопрос, существенно важный для Германии". Когда 
поступили первые донесения об успехе и условными световыми сигналами было 
передано требование перенесения огня еще дальше, Буняченко, бросивший в бой все 
свои резервы и "боровшийся за всякую возможную поддержку", был, по сообщениям 
Швеннингера, "очень напряжен и радостно взволнован"{398}?. 
С первой атаки полкам РОА удалось прорваться сквозь линию советской обороны с 
севера и юга. К 8 часам было взято несколько советских ДОТов и опорных пунктов, 
отвоевано 500 метров земли. В перехваченных радиодонесениях противника 
сообщалось о "смертоносном" воздействии артподготовки и серьезном положении на 
плацдарме{399}. В утреннем донесении командования армии говорилось о том, что 
операция "Апрельский ветер" развивается по плану, но упоминалось также об 
усилении сопротивления противника и массированном огне гранатометов по 
наблюдательным пунктам береговой артиллерии{400}. Чтобы предотвратить фланговый 
артиллерийский огонь с восточного берега Одера, утром началась обещанная 
"поддержка военно-воздушными силами". 26 штурмовиков 4-й авиационной [150] 
дивизии Люфтваффе, а также самолеты ВВС РОА с голубыми андреевскими крестами на 
крыльях попытались расчистить путь русской пехоте и саперам. Это были, по 
сообщению офицера связи армии, "малочисленные формирования"{401}, но они 
представляли собой десятую часть всех воздушных сил, имевшихся в тот день на 
всем Восточном фронте. В дневных донесениях 9-й армии также подчеркивалось, что 
артиллерия и авиаформирования 4-й авиационной дивизии эффективно поддержали 
наступление русской дивизии{402}1. 
Однако после первых успехов оба полка оказались под фланговым огнем противника, 
перед советскими полевыми фортификациями и "мощными проволочными заграждениями",
 о которых их предупреждали немецкие командиры. Вторая атака полка Артемьева не 
удалась. Вероятно, только в этот момент и возникли разногласия между русскими и 
немцами. 
Как уже упоминалось, Буняченко, вначале неохотно согласившийся на эту операцию, 
затем посвятил все силы планированию и подготовке атаки, очевидно, надеясь 
"прорваться". Но когда продвижение русских замедлилось и в конце концов вовсе 
остановилось, "настроение его разом переменилось". С этой минуты у него была 
только одна цель: прекратить операцию и вывести дивизию из боя. Как командир 
Буняченко проявил себя сильной и непокорной личностью. После провала операции 
"Апрельский ветер" он неизменно сопротивлялся всем попыткам немцев 
"использовать целиком оснащенную и укомплектованную дивизию для укрепления 
фронта, трещавшего по всем швам". Действуя силой, умом, а иной раз и хитростью, 
он сумел вывести с фронта свои части и, несмотря на все требования и угрозы 
немцев, повести 20 тысяч солдат в Богемию, на соединение с другими частями РОА. 
Чтобы избежать прямого неподчинения приказу, он пользовался методами, которые 
один немецкий источник определяет как "многообразные, интересные и часто 
типично русские". Например, он предпочитал прибегнуть к нехитрой отговорке, 
нежели признать невыгодную ему правду{403}. Но сам факт того, что он сумел