во время боя" ничего не ели. 8 декабря 1941 года квартирмейстер командующего 
тыловым районом группы армий "Центр" писал: 
Даже когда им дают еду в достаточном количестве, они не в состоянии принимать 
пищу. Почти из всех лагерей поступают сообщения, что военнопленные после 
первого приема пищи просто теряли сознание и умирали. 
Этим состоянием смертельного истощения{299}, о котором единодушно 
свидетельствуют рапорты, объясняется, вероятно, и то, что из 64 188 советских 
солдат, попавших в плен во время финской войны, умерло не меньше 18 700 — почти 
треть. 
В целом, однако, можно утверждать, что командующие войсковыми тылами и 
коменданты тыловых районов в рамках своих ограниченных возможностей старались 
улучшить положение военнопленных{300}. До сентября 1941 года питание в лагерях 
было относительно нормальным. Резкое увеличение числа военнопленных осенью 1941 
года совпало с ухудшением снабжения немецкой армии на Восточном фронте, а затем 
и с полным развалом транспортной системы. Однако в районе боевых действий 
предпринимались усилия по мере возможностей утеплить помещения для 
военнопленных и хотя бы приблизительно выполнять "установленные" рационы, 
заменяя при необходимости недостающие продукты питания другими. Квартирмейстер 
командующего тыловым районом группы армий "Север" разослал всем службам 
снабжения, складам и хозяйственным командам "строгое" указание "обеспечить для 
лагерей военнопленных установленные приказом ОКХ нормы питания". Квартирмейстер 
командующего тыловым районом группы армий "Центр" тоже пытался, "используя все 
имеющиеся возможности (пекарни, мельницы, трофейные склады и т.д.), обеспечить 
питание военнопленных", хотя в этом районе положение со снабжением немецкой 
армии было буквально катастрофическим. В районе сосредоточения армий "Юг" 11-я 
армия генерал-полковника фон Манштейна сумела, несмотря на трудности со 
снабжением, "используя, все подсобные средства", выделять "указанные пищевые 
рационы" и путем постоянного контроля за "питанием, одеждой и жилищем" так 
укрепить здоровье пленных уже к концу 1941 года, что смертность — по крайней 
мере, в этот период — снизилась до минимума. [114] 
К тому моменту, когда Розенберг в своем запоздалом письме протеста начальнику 
штаба ОКВ от 28 февраля 1942 года потребовал, чтобы с пленными обращались "по 
законам человечности", лед в действительности уже тронулся{301}. В директивах 
ОКХ от 7 и 16 марта, а также в директиве ОКВ от 24 марта 1942 года излагался 
целый ряд мер, направленных на постепенное изменение условий жизни советских 
военнопленных с весны 1942 года. К тому времени уже имелась большая группа 
пленных, пользовавшихся "особенно привилегированным положением, питанием и 
жильем", а именно представители нерусских национальных меньшинств: 
среднеазиатские народы и жители Кавказа, а также казаки. Все они могли быть 
приняты в ряды вермахта как "полноправные солдаты" и для них, как 31 августа 
1942 года подчеркнул сотрудник организационного отдела генштаба ОКХ 
подполковник граф Штауффенберг, "заранее" устанавливались немецкие нормы 
питания. Вскоре и сам Гитлер "в пространных заявлениях совершенно однозначно 
высказался за абсолютно достаточные рационы для русских"{302}. 
Генерал-квартирмейстер в меморандуме от 13 апреля 1942 года подчеркнул, что 
практически всем советским солдатам следует обеспечить "с момента взятия в плен 
... достаточное питание и хорошие условия"{303}. В меморандуме предлагалось 
поставить дело так, чтобы советские военнопленные считали, что им "повезло", 
что они попали в плен и "в безопасности пересидели такую страшную войну". 
Пути к этим целям были сформулированы в различных директивах и правилах, в 
которых намеренно учитывались условия Гаагской конвенции{304}. В июне 1942 года 
была создана должность "командующего военнопленными в районе боевых действий", 
имевшего инспекционные и командные полномочия, а также право сообщать 
командующему группы армий о недостатках в снабжении военнопленных. В 
меморандуме генерал-квартирмейстера о "вывозе новых военнопленных", появившемся 
в тот же период, предписывалось оставлять в распоряжении военнопленных личные 
вещи, одежду и предметы снаряжения, а также посуду и полевые кухни, срочно 
удалять их из зоны боев, избегая по возможности изнурительных переходов и 
обеспечивая им необходимое довольствие, чтобы всячески смягчить страшную 
картину плена прошлого года{305}. Дальше говорится о том, что раненым и больным 
следует обеспечить медицинскую помощь, а нормы питания устанавливать "в 
соответствии с немецкими рационами"{306}. Рационы для пленных, находившихся в 
оккупированных районах СССР, а также в Норвегии, [115] Франции, Бельгии и 
Румынии, в силу необходимости заниженные весной 1942 года, теперь были 
пересмотрены, и указом генерал-квартирмейстера от 24 октября 1942 года 
установлены новые, повышенные нормы. В "Особых распоряжениях по содержанию 
военнопленных в районе боевых действий (Восток)", издававшихся ОКХ с декабря 
1942 года, всем командирам и службам еще раз напоминалось о необходимости 
"безупречного обращения" с пленными. Была организована почта военнопленных, в 
лагерях распространялись газеты "Клич" и "Заря", которые не только вели 
политическую пропаганду, но и пытались вызвать эмоциональный отклик в душах 
русских пленных. Так, номер газеты военнопленных "Клич" от 5 апреля 1942 года 
был целиком посвящен Пасхе{307}. 
С целью противодействия эффективной советской пропаганде и в поддержку 
собственных усилий по разложению вражеской армии ОКХ довольно рано начало 
придавать значение тому, чтобы перебежчикам были созданы лучшие условия, чем 
прочим военнопленным. 7 марта 1942 года директивы по этому вопросу были даны 
генерал-квартирмейстером, затем вопрос был окончательно отрегулирован в приказе 
№ 13 от 20 апреля 1943 года, изданном начальником генштаба ОКХ генералом 
Цейтцлером по поручению Гитлера{308}. Всем служащим Красной армии (будь то