взаимопонимания, уважения и полного доверия*. 
Если на стадии формирования и возникали какие-то трудности, они решались в 
дружеских беседах Мальцева с Ашенбреннером. 
Изменение статуса РОА, санкционированное Герингом, отразилось и на внешнем виде 
солдат. 6 февраля 1945 года по приказу Мальцева немецкие кокарды были заменены 
русскими, вместо немецких эмблем солдаты и офицеры надели нарукавную повязку с 
эмблемой РОА. Отныне решающими для солдат стали указания главнокомандующего 
Освободительной армией. Мальцев в начале февраля 1945 года договорился в 
Карлсбаде с митрополитом Анаста-сием о назначении военных священников в 
авиаформирования — такого в Люфтваффе не было. Большое значение придавалось 
изображению на фюзеляже и крыльях самолетов символа РОА — голубой андреевский 
крест на белом фоне. На русской стороне готовились к крупной пропагандистской 
акции за линией фронта, и такие национальные символы должны были произвести 
особый эффект. Но после некоторых колебаний организационный штаб ОКЛ был 
вынужден запретить это мероприятие — для маркировки самолетов в таком роде 
требовалась предварительная международная нотификация. Было, однако, дано 
согласие скомбинировать германскую эмблему с андреевским крестом, по образцу 
маркировки самолетов итальянских ВВС{243}. Аналогичные правила действовали 
также и на советской стороне. Самолеты отдельного истребительного полка 
"Нормандия-Неман", созданного по договоренности генерала де Голля с советским 
правительством, в конце войны имели лишь советские опознавательные знаки, хотя 
члены полка считали себя "представителями воюющей Франции" и экипажи самолетов 
носили французскую форму{244}. 
Как именно протекало формирование русских ВВС? После приказа об их формировании 
от 19 декабря 1944 года штаб ВВС РОА, находившийся сначала в Карлсбаде, а затем 
— с 10 февраля [92] 1945 года — в Мариенбаде, приступил к активному 
осуществлению уже разработанных планов. 
Первый авиационный полк с соответствующими техническими и аэродромными службами 
был сформирован в Эгере{245}. Командиром полка стал полковник Л. И. Байдак, 
начальником штаба майор С. К. Шебалин, адъютантом — лейтенант Г. Школьный. 
Благодаря хорошо налаженному сотрудничеству группы русских офицеров-летчиков с 
немецкой группой связи удалось в кратчайшие сроки подготовить аэродром, ангары, 
лагерь и казармы, обеспечить доставку самолетов, горючего, оружия и боеприпасов 
и укомплектовать полк к декабрю 1944 года. В донесении начальнику генштаба ОКЛ 
от 14 января 1945 года Ашенбреннер сообщает, что летчики истребительной 
эскадрильи — "вполне квалифицированы", но другие экипажи и наземный 
обслуживающий персонал нуждаются в дополнительной подготовке{246}. Быстрее 
всего была сформирована 5-я истребительная эскадрилья имени полковника Казакова 
под командованием Героя Советского Союза майора С. Т. Бычкова. Эскадрилья, 
переведенная в конце февраля из-за перегрузки летного поля в Эгере в Немецкий 
Брод, насчитывала 16 истребителей МЕ-109 Г-10 и, по расчетам Ашенбреннера, 
могла быть задействована "для боев на востоке" в марте (майор Грассер после 
проверки уточнил, что это будет возможно лишь в апреле){247}. 2-я эскадрилья 
бомбардировщиков под командованием Героя Советского Союза капитана Б. Р. 
Антилевского тоже в целом комплектовалась вполне успешно. Так как Мальцев, зная 
о советском превосходстве в воздухе, считал использование самолетов днем менее 
выгодным, а русские экипажи обладали значительным опытом в ночных боях, по его 
приказу от 28 марта 1945 года соединение было преобразовано в 8-ю эскадрилью 
ночных бомбардировщиков. В ней имелось 12 легких бомбардировщиков Ю-88{248}. 
Велись приготовления к тому, чтобы "тактически и пропагандистски" использовать 
5-ю истребительную эскадрилью и 8-ю эскадрилью ночных бомбардировщиков 
совместно в рамках дивизий РОА. Организационный штаб ОКЛ 5 апреля 1945 года дал 
согласие сделать их "на время пребывания в распоряжении 600-й и 650-й дивизий 
РОА" независимыми от основной организации и предоставить им необходимые для 
этой цели специальные транспортные средства{249}. Обе эскадрильи как 
"самостоятельные боевые группы ВВС РОА" были готовы к применению на фронте в 
середине апреля 1945 года. [93] 
В процессе формирования находились и прочие авиационные соединения — 11-я 
эскадрилья бомбардировщиков, 14-я эскадрилья связи и учебно-запасная эскадрилья,
 но 15 февраля 1945 года начальник генштаба ОКЛ генерал Коллер, исходя из 
необходимости максимальной экономии горючего, приказал приостановить их 
развертывание{250}. Формирование ВВС РОА, однако, продолжалось за спиной 
начальника генштаба, что свидетельствует об энергии Ашенбреннера, а также о том,
 что он располагал поддержкой различных учреждений Люфтваффе{251}. 
Приостановилось лишь формирование эскадрильи бомбардировщиков: там никак не 
могли прийти к единодушному решению относительно того, какие самолеты более 
пригодны для целей РОА — Хе-111 или, как хотел Ашенбреннер, Хс-123 (Хс-129). 
Сохранилось ядро 3-й разведывательной эскадрильи под командованием капитана 
Артемьева, располагавшей для фотографирования местности тремя 
самолетами-разведчиками ближнего действия Фи-158, которые использовались также 
в качестве самолетов связи, а также одним реактивным самолетом Ме-262. К концу 
марта 1945 года были заложены основы 4-й транспортной эскадрильи под 
командованием майора М. Тарновского, располагавшей вначале двумя транспортными 
самолетами Ю-52. В задачи эскадрильи входило сбрасывание парашютных десантов в 
тылу врага. Кроме того, полностью укомплектована была 5-я учебно-тренировочная 
эскадрилья — имевшая по два Ме-109, Ю-88, Фи-156, У-2 и по одному Хе-111 и 
До-17; при ней существовала школа летчиков, развернувшая активную учебную 
работу под командованием начальника учебного штаба майора Тарновского. 
В отличие от летных подразделений, 9-й полк зенитной артиллерии под 
командованием подполковника Р. М. Васильева (адъютант — лейтенант Гришков) не