МакМагон так выразился по этому поводу: «Генералы — люди, которые во всем мире 
проявляют менее всего мужества к действиям». Фон Фрич ничем не отличался от 
своих коллег, смотревших, как говорится, в рот Гитлеру. До самого своего конца 
он так и не понял, что сделал с ним его фюрер, и не видел пропасти, в которую 
наверняка свалился бы, если бы его не поддержали товарищи. С чувством фатализма 
и тупой покорности он шел навстречу не только своей судьбе, но и судьбе 
Германии. Позднее он написал о Гитлере: «Этот человек — судьба Германии — как в 
хорошем, так и в плохом. Он будет идти своим путем до самого конца, и если там 
окажется пропасть, то он увлечет с собою нас всех — тут уж ничего не поделаешь».

      Но нашлись офицеры, которые не пожелали добровольно подчиниться року. 
Хосбах долго упрашивал Гитлера принять Фрича, и тот в конце концов согласился. 
Вечером 26 января генералполковник был вызван в имперскую канцелярию. Туда же 
был привезен Шмидт, который, увидев Фрича, воскликнул: «Это он!» Под честное 
слово Фрич заявил, что вообще не знает этого господина.
      Хосбах, находившийся в комнате для адъютантов, вспоминал: "После довольно 
долгого ожидания я услышал быстрые шаги в сторону двери, ведущей в библиотеку. 
Открыв ее рывком, в комнату ввалился Геринг, прикрывавший обеими руками лицо, 
плюхнулся на диван и несколько раз произнес, задыхаясь: «Это был он, это был 
он!»
      Когда Гитлер заявил, что честное слово генералполковника его не 
удовлетворяет, Геринг посчитал, что его час настал, и, отведя в сторонку 
адъютанта Гитлера, Видемана, сказал тому: «Послушайтека, вы же можете 
поговорить с фюрером. Передайте ему, что он должен поручить мне армию. Я готов 
представить свои соображения по четырехлетнему плану ее реорганизации».
      Этим он, впрочем не удовлетворился. Услышав, что Кейтель вызван к фюреру 
на 13 часов дня 27 января, он утром навестил его, желая услышать, кто же 
рассматривается в качестве преемника фон Бломберга. Кейтель успокоил Геринга, 
ответив: «Речь может идти только о вас, так как вы не станете же подчиняться 
армейскому генералу, будучи главкомом ВВС».
      Геринг попытался подключить еще одного человека — самого отстраняемого 
Бломберга, и тот посчитал вполне естественным, если его преемником станет 
именно он — Геринг.
      Но Гитлер не позволил Герингу нарушить собственные планы. На обращение 
Видемана он ответил:
      — Об этом не может быть и речи. Геринг не сможет проинспектировать даже 
авиацию. Я в этих вопросах и то понимаю больше него.
      Кейтелю же было сказано:
      — Речи об этом быть не может. Он (Геринг) получил четырехлетний план, по 
которому ему отводится роль главкома ВВС. Лучшего кандидата на этот пост не 
отыскать, так что пусть рассматривает это как государственную задачу.
      Бломберг впоследствии вспоминал о своем разговоре с Гитлером: «В 
отношении Геринга он сделал несколько нелицеприятных замечаний, отметив, что 
тот слишком тяжел на подъем (кажется, даже сказал, что слишком ленив), поэтому 
его кандидатура рассматриваться не будет».
      Что же касается увольняемого в отставку военного министра, то после 
визита Кейтеля и Видемана к Гитлеру в душе у Геринга возникла ненависть к 
военной касте, среди членов которой не нашлось ни одного человека, кто хоть 
пальцем бы пошевелил в его защиту или выразил просто почеловечески симпатию. 
«Они еще горько об этом пожалеют», — подумал генералфельдмаршал. И во время 
прощального визита к Гитлеру предложил, чтобы фюрер и рейхсканцлер сам возложил 
на себя обязанности военного министра. Гитлер постарался скрыть от 
присутствующих свой триумф.
      Генерал Альфред Йодль119, бывший тогда начальником отдела «Оборона 
страны» военного министерства, присутствовавший на этой церемонии, записал в 
дневнике: «У меня невольно возникло чувство, что только что пробил судьбоносный 
час для немецкого народа. Что ждет не только наш народ, а и весь мир в 
ближайшее время, попавший в зависимость от непредсказуемых действий этой 
своенравной женщины — судьбы?»
      Гитлер принял свое решение на следующий день. Кейтелю было сказано, что 
военное министерство (переименованное в верховное главнокомандование вермахта) 
будет возглавляться самим фюрером, генерал же оставался в должности начальника 
штаба. 4 февраля 1938 года все сомневавшиеся в политике Гитлера были устранены: 
Бломберг и Фрич отправлены в отставку, министра иностранных дел фон Нейрата120 
сменил Иоахим фон Риббентроп, 16 генералов стали пенсионерами, 44 получили 
другие назначения. Министерство пропаганды заявило о необходимости 
«концентрации всех сил». Путь к катастрофе был открыт, а Адольф Гитлер 
превратился в ничем не ограниченного диктатора.
      Чтобы закрыть уголовное дело на Фрича, Гитлер решил, что тот при взаимном 
молчании должен простонапросто подать прошение об отставке. Однако, поскольку 
против его ухода выступило командование сухопутных войск, Гитлеру пришла идея, 
чтобы его делом занялся специальный суд. В процесс включились военные и юристы, 
которые выступили в защиту генералполковника. 27 января начальник юридического 
отдела военного министерства Генрих Розенбергер обратился к Кейтелю, заявив, 
что ни о каком специальном суде речь идти не может, так как разбором дел 
офицеров должен заниматься военный суд. В соответствии с параграфом 11 уложения 
члены суда для генераллейтенантов и выше и его председатель назначаются 
фюрером. Кейтель не решился идти к Гитлеру с подобным требованием и возразил: 
«Вы должны иметь в виду, что эти люди выдвинуты революцией и рассуждают 
совершенно подругому, чем мы».