Прибывший в это время в тюрьму ее начальник Роберт Кох обнаружил на своем 
письменном столе распоряжение определять в камеры, начиная с семи часов утра, 
высших чинов СА. На Центральном вокзале, окруженном эсэсовцами, полицейские 
встречали прибывавших руководителей штурмовиков и после проверки документов 
либо отпускали, либо арестовывали.
      Один за другим в «Штадельхайм» были направлены: фон Краусер, Манфред фон 
Киллингер, Ганс Петер фон Хайдебрек, Ганс Хайн, Георг фон Деттен, Ганс Иоахим 
фон Фалькенхаузен и ряд других.
      В десять часов Гитлер приехал в штабквартиру националсоциализма — 
Коричневый дом, который к тому времени был взят под охрану рейхсверовскими 
солдатами. По сигналу фюрера Геббельс позвонил Герингу, назвав кодовое слово 
«колибри». Теперь Гиммлер и Гейдрих могли поднять по тревоге все подразделения 
СС. В округах СД вскрывали опечатанные, заранее разосланные конверты, и команды 
палачей начинали действовать. Террор охватил всю страну.
      Первыми жертвами его в Баварии стали фон Кар, сорвавший в 1923 году 
«пивной путч» Гитлера. (обезображенный труп бедняги был обнаружен в болоте 
около Дахау), и Петер Бернхард Штемпфле, слишком много знавший о личных 
секретах фюрера (найден с тремя пулями в сердце и переломанной спиной).
      Эсэсовские ищейки разыскивали мюнхенского врача Людвига Шмидта, тесно 
сотрудничавшего в свое время с противником Гитлера — Отто Штрассером, но найти 
его не смогли: некий тюремный вахмистр скрывал его в тайнике в здании самой 
тюрьмы. Был схвачен и музыкальный критик, доктор Вильгельм Эдуард Шмид, 
проживавший на другой улице. На то, что его фамилия писалась с одним "д" вместо 
двух "т" и что он был доктором философии, а не медицины, никто не обратил 
никакого внимания. Позже семья получила из концлагеря Дахау гроб, который не 
имела права даже открыть.
      В эти дни и часы Адольф Гитлер вел себя как фанатик. Вне себя от ярости, 
он потребовал от имперского наместника фон Эппа предания Рёма суду военного 
трибунала, заявляя, что измена того доказана. Фон Эпп после ухода канцлера, 
потрясенно посмотрев на своего адъютанта принца цу Изенбурга, только и мог 
сказать: «Сумасшедший».
      В 11.30 Гитлер выступил перед избежавшими ареста мюнхенскими 
руководителями СА в сенаторском зале Коричневого дома. Группенфюрер Шрайер 
вспоминал об этом так: «Не успел он открыть рот, как на губах его показалась 
пена, чего я ни у кого ни разу не наблюдал. Голосом неоднократно прерывавшимся 
от возбуждения, фюрер стал рассказывать о происшедшем. Рём со своими 
приближенными совершили самое большое вероломство в мировой истории… Рём, 
которого он поддерживал в самых различных ситуациях и был ему всегда верен, 
оказался предателем по отношению к нему, совершив государственную измену, 
собираясь его арестовать и убить. Он отдал бы Германию на растерзание ее 
врагам… Франсуа Понсе (французский посол), один из главных действующих лиц, 
вручил Рёму, всегда нуждавшемуся в деньгах, 12 миллионов марок в качестве 
взятки… Рём с его заговорщиками будут наказаны в показательном порядке: он 
приказал их всех расстрелять. Первая группа — Рём, Шнайдхубер, Шмидт, Хайнес, 
Хайдебрек и граф Шпрети будут расстреляны уже сегодня вечером».
      Гитлер несколько упредил события, так как Рём в этот вечер не был 
расстрелян, а в отношении других приказа он вообще еще не подписал. Да и 
человека, который должен был совершить казнь, «Зеппа» Дитриха, в Мюнхене еще не 
было. Он появился только в 12.30 дня, приведя в качестве оправдания за 
опоздание мокрые дороги и необходимость смены колеса на грузовике рейхсвера, на 
котором он следовал. Кроме того ему пришлось дозаправиться в артиллерийской 
казарме Ландсберга.
      Две роты лейбштандарта, находившиеся на площади Каролиненплац, Гитлер 
приказал расположить в казармах саперов.
      Возвратившийся Дитрих три часа просидел в комнате для адъютантов, ожидая 
дальнейших распоряжений, слыша только невнятный гул голосов, доносившийся изза 
закрытых дверей зала для заседаний, где Гитлер обсуждал со своими приближенными 
судьбу арестованных руководителей штурмовиков.
      Настал звездный час партийного судьи Буха, которому в 1932 году не 
удалось расправиться с Рёмом и его окружением. А между Рудольфом Гессом и 
издателем националсоциалистской прессы Максом Аманом даже возник спор, кому из 
них будет предоставлена честь расстрелять Рёма.
      Только что назначенный шефом СА Лутце сидел там же, ошеломленно слушая 
речи собравшихся. Такую чистку СА он себе не представлял. Когда Гитлер спросил, 
кто, по его мнению, должен быть расстрелян, Лутце уклонился от ответа, сказав, 
что не знает всех подробностей дела.
      В 17 часов вечера дверь открылась, и вышедший из зала Мартин Борман95, 
зять судьи Буха, отвел Дитриха к Гитлеру. Тот сказал Дитриху: «Отправляйтесь в 
казарму, возьмите шесть унтерофицеров и одного офицера и расстреляйте 
арестованных руководителей СА за государственную измену».
      Борман передал Дитриху список арестованных, находившихся в «Штадельхайме».
 На шести из них стояли галочки, отмеченные Гитлером зеленым карандашом: Август 
Шнайдхубер — обергруппенфюрер СА и президент полиции Мюнхена (камера 504), 
Вильгельм Шмидт — группенфюрер СА из Мюнхена (камера 497), Ганс Петер фон 
Хайдебрек — группенфюрер СА из Штеттина (камера 502), Ганс Хайн — группенфюрер 
СА из Дрездена (камера 503), Ганс Иоахим граф фон ШпретиВайльбах — 
штандартенфюрер СА из Мюнхена (камера 501) и Эдмунд Хайнес — обергруппенфюрер 
СА и президент полиции из Бреслау (камера 483).
      Имя Эрнста Рёма отмечено не было. Почти сразу после этого Гитлер вместе с 
Эппом выехал на аэродром Обервизенфельд, чтобы возвратиться в Берлин. По пути