обнаружил, однако на обратном пути увидел на площади Кёнигсплац подразделение 
СА численностью до 300 человек, к которым их командир как раз обратился со 
словами:
      — А теперь возвращайтесь спокойно по домам и ждите решение фюрера. Каким 
бы оно ни было: отправить ли всех нас в отпуск, запретить ношение формы или еще 
что — мы неизменно остаемся вместе с ним.
      Оба ночных сообщения привели Гитлера в панику. Он был уверен: предатели 
демаскировали себя, и Рём показал свое истинное лицо. Надо было с ними кончать. 
Обуреваемый этой бредовой идеей, он приказал немедленно отправиться в Мюнхен, 
намериваясь затем побывать в Бад Висзее.
      В два часа ночи фюрер, разбитый, уставший и дрожавший от волнения, прибыл 
на боннский аэродром Хангеляр и сел в трехмоторный Ю52 вместе с 
сопровождавшими его лицами. Плюхнувшись на переднее сиденье кабины, он молча 
смотрел на ночное небо. Туман стал понемногу рассеиваться, наступало утро 
нового дня, самого ужасного в предвоенной истории Германии. Предстояла кровавая 
оргия, сопровождаемая насилием и жестокостью.
      Лутце подумал о Рёме, и ему на ум пришли поэтичские строки:
      
    Рассвет, как всегда, восхищает,
    Но раннюю смерть предрекает.
    Вчера мы — на шумных балах.
    Сегодня с простреленной грудью в кустах.
      
      Когда самолет приземлился в мюнхенском аэропорту Обервизенфельд, Гитлер 
выскочил из него и подбежал к двум офицерам рейхсвера, которых вызвал по радио, 
пройдя как в трансе мимо выстроившихся партийных бонз и руководителей СА. 
Офицерам фюрер сказал отрешенно:
      — Это — самый черный день в моей жизни. Но я поеду в Бад Висзее и учиню 
строжайший суд. Вызовите генерала Адама.
      И сразу же направился в баварское министерство внутренних дел.
      В пятом часу утра группенфюрер СА Шмидт был разбужен телефонным звонком 
из министерства внутренних дел: «Фюрер ожидает группенфюрера с докладом».
      «Прежде, чем он ушел, — рассказывала потом Мартина Шмидт, — он стал 
искать две записки, сказав: „Это может доказать, что я не имею к путчу никакого 
отношения“, но тал их и не нашел».
      Но он даже не смог дать Гитлеру какихлибо объяснений. Не успел Шмидт 
появиться, как канцлер подскочил к нему, сорвал знаки различия, обозвал 
предателем и заорал:
      — Вы арестованы и будете расстреляны!
      Шмидта увели и направили в мюнхенскую тюрьму предварительного заключения 
«Штадельхайм» где за несколько минут до этого оказался и обергруппенфюрер СА 
Шнайдхубер.
      Пока гауляйтер Вагнер собирал по тревоге ударные отряды СС и баварской 
политической полиции и отправлял их с заданием произвести аресты некоторых 
руководителей СА и видных противников националсоциализма, Гитлер в 
сопровождении эскорта на двух автомашинах помчался в Бад Висзее.
      Было уже 6.30 утра. В пансионате «Ханзельбауэр» все еще спали. Хозяйка 
пансионата стала было говорить о высокой чести, выпавшей на ее долю, но 
спутники Гитлера, быстро миновав ее, встали со снятыми с предохранителей 
пистолетами у дверей постояльцев. Лутце немного задержался, чтобы просмотреть 
гостевую книгу и определить, кто в какой комнате находится, так что едва не 
опоздал поприсутствовать при аресте Рёма.
      Вот как он описывает эту сцену: "Гитлер стоял у двери комнаты Рёма. Одни 
из полицейских постучал и попросил открыть по срочному делу. Через некоторое 
время дверь приоткрылась и сразу же была широко распахнута.
      В дверь прошел фюрер с пистолетом в руке и назвал Рёма предателем. 
Приказав тому одеться, объявил об аресте".
      Сразу же после этого фюрер перебежал к противоположной двери и стал в нее 
барабанить. Через несколько секунд в двери показался обергруппенфюрер СА Эдмунд 
Хайнес, за ним виднелся какойто мужчина. Эту сцену впоследствии использовал в 
своей пропаганде Геббельс, обрушившийся на гомосексуализм и заявивший:
      — Нашим глазам представилась картина столь отвратительная, что вызвала 
состояние рвоты.
      Гитлер поспешил к следующим дверям, а Лутце заскочил в комнату Хайнеса и 
проверил, нет ли оружия в одностворчатом шкафу.
      — Лутце, я ничего не сделал, — воскликнул Хайнес. — Помогите мне.
      Однако тот ответил смущенно:
      — Я не могу ничего сказать, а тем более чтото сделать.
      Вскоре все «гнездо заговорщиков» было очищено. Арестованных отправили в 
подвал пансионата и заперли в отсеках под охрану полицейских. Вскоре их 
отправили в мюнхенскую тюрьму «Штадельхайм». Перед самым отъездом Гитлера у 
пансионата появилась прибывшая из Мюнхена грузовая автомашина с вооруженной 
охраной Рёма. Положение обещало стать критическим. Но Гитлер не растерялся, 
выступил вперед и, откашлявшись, обратился к прибывшим командным тоном 
(начальник охраны, штандартенфюрер СА Юлиус Уль, был в числе арестованных) с 
требованием покинуть Бад Висзее. Растерявшиеся охранники тут же отправились 
назад в Мюнхен. Отъехав немного в северном направлении, грузовик, однако, 
остановился, так как у штурмовиков появились какието сомнения, и они заняли 
выжидательную позицию. Поэтому Гитлер предпочел возвратиться в Мюнхен кружным 
путем через РоттахЭгевн и Тегернзее.