пальцем в его защиту. Не забыл он только ту бессонную ночь, когда Йенс Петер 
Йессен был повешен, а он дал самому себе клятву впредь делиться своим денежным 
содержанием с его семьею.
      Подобно Отто Олендорфу вели себя также Хён, Бест, Штуккарт и Штреккенбах. 
Никто из них не смог уйти от магии Гитлера и не предпринял никаких шагов для 
предотвращения катастрофы. Даже поняв, чтo произошло в действительности с 
придуманным ими народным, управляемым фюрером государством, они не нашли в себе 
силы порвать с жизнью, полной иллюзий, ошибок и вины.
      Только один из эсэсовских руководителей оказался в состоянии сжечь 
прежних идолов и, наблюдая за действиями антинацистских заговорщиков, учитывать 
их в своих планах, а в день катастрофы оказаться на спасительном берегу. Им был 
бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг.
      Став в июне 1941 года начальником управления внешней разведки РСХА, он 
скептически оценил возможности все сокрушающей немецкой победы. Поступавшая 
информация позволяла Шелленбергу видеть реалистическую картину наращивания 
военных усилий противниками Германии. Поэтому уже с осени 1941 года он стал 
размышлять над возможностью заключения сепаратного мира с западными союзниками 
— поначалу очень осторожно и несколько нерешительно. При этом он стал 
использовать те круги антинацистски настроенных сопротивленцев, которые после 
начала войны продолжали поддерживать связь по международным каналам с 
союзниками и иностранцами, близкими к ним.
      Благодаря случайностям, некоторые противники националсоциализма имели 
определенные связи и с эсэсовским руководством. Так, берлинский адвокат доктор 
Карл Лангбен, входивший в оппозиционную группу Бека — Гёрделера, имел контакт с 
шефом СС, поскольку его дочь дружила еще по школе с дочерью Гиммлера, Гудрун. 
Упоминавшийся выше профессор Йессен довольно часто встречался с фюрером СС 
Хёном, которому когдато порекомендовал своего бывшего ученика Олендорфа. И у 
фон Хасселя было нечто общее с рейхсфюрером СС: его дворецкий Шукнехт перешел 
на службу к Гиммлеру.
      Шелленберг использовал свои технические возможности прослушивания 
разговоров противников нацизма с иностранцами. Когда поздним летом 1941 года 
американский банкир Сталфорт, приехавший в Берлин, в разговоре с Ульрихом Фон 
Хасселем сказал, что президент США Рузвельт протянет немцам руку только после 
устранения ими Гитлера, всю их беседу от слова до слова слышал и Шелленберг. 
Внешняя разведка засекала все тайные встречи Хасселя с американцем. 11 ноября 
1941 года был перехвачен телефонный разговор Сталфорта со своей секретаршей 
фрейлейн Бензель, поручившего ей передать «Хове» (так они обусловились называть 
фон Хасселя), что «его предложения рассмотрены положительно. Пусть он сообщит, 
возможен ли его приезд в Лиссабон с какимнибудь авторитетным лицом для встречи 
там с американцами для обстоятельной беседы». Люди Шелленберга без труда читали 
их переписку, расшифровывая любые псевдонимы и сокращения. Вот одна из записей 
того времени: "Под «человеком с Юга» подразумевается Муссолини. Буквой "ф" 
обозначен американский посол в Риме Филиппе".
      Сотрудники СД были столь хорошо информированы о всех переговорах 
фрондеров, что стали даже выступать от имени американцев. Фон Хассель не мог 
скрыть своего изумления, когда один из них, Данфельд, объявился у него и 
передал сердечные приветы от мистера Сталфорта. Хассель записал тогда в своем 
дневнике: «Этот еще молодой эсэсовец хорошо подкован в вопросах внешней 
политики, здраво их оценивает и свободно высказывается. Он пробыл у меня около 
полутора часов, затронув темы, по которым я из чувства осторожности разговор не 
поддержал. Из его посещения можно сделать вывод, что в гитлеровских кругах… 
начинают серьезно задумываться о выходе из создавшегося положения».
      Шелленберг считал тогда, однако, что знакомить Гиммлера со своими планами 
время еще не пришло. Немецкие войска продолжали одерживать в России победы, и 
скоро должно было стать ясным, удастся ли Гитлеру быстро окончить войну. Во 
время своей поездки в Испанию и Португалию в апреле 1942 года Шелленберг заявил 
полицейским атташе Винцеру (в Мадриде) и Шрёдеру (в Лиссабоне), что все вопросы 
будут решены предстоящим летом: если немецким войскам удастся совершить прорыв 
на юге России и в Египте, то исход войны будет предрешен, если же нет, то рейх 
ее проиграет.
      Когда поздним летом стали приходить все более тревожные сообщения, 
Шелленберг, как он потом вспоминал в своих мемуарах, в августе 1942 года, 
приехав к Гиммлеру на его командный пункт под Винницей на Украине, задал тому 
вопрос: «Рейхсфюрер, в каком ящике вашего письменного стола лежит альтернатива 
окончания войны?»
      На это Гиммлер ответил: «Вы не с ума ли сошли? Или же у вас сдают нервы?»
      Шелленберг же будто бы добавил: «Я знал, рейхсфюрер, что вы именно так 
отреагируете. И думал даже, что гораздо резче».
      Как рассказывает далее Шеленберг, Гиммлер, успокоившись, поставил ему 
задачу разработать соответствующий план. А он, Шелленберг, предложил начать 
немедленно тайные переговоры с западными союзниками о заключении сепаратного 
мира, воспользовавшись трениями между ними и Россией. Однако для этого 
необходимо, чтобы министр иностранных дел Риббентроп исчез, ибо именно он, как 
следует из заявления американца Сталфорта, является «одним из главных 
виновников развязанной войны». Гиммлер в принципе одобрил этот план начальника 
внешней разведки, пожав ему руку и пообещав: «Риббентроп еще до Рождества будет 
освобожден от своей должности».
      Проходил ли разговор именно в таком духе или нет, очевидно, что 
Шелленберг и Гиммлер при поддержке его лечащего врача Феликса Керстена и 
начальника личного штаба, обергруппенфюрера СС Карла Вольфа, стали уже поздним