- Ты ничего уже не сможешь для него сделать, - объяснил он, - эти корабли 
наверху все еще пытаются отправить нас в ад. Звук хорошо распространяется в 
воде, и любой шум, производимый нами здесь, отлично слышен там. Поэтому, 
пожалуйста, Доктор, тише. 

Мейер, теперь полностью взявший контроль над ситуацией, приказал выпустить 2 
капсулы-муляжа, чтобы запутать ASDIC. И когда позади нас образовалось облачко 
пузырьков и металлической стружки, мы тихо ушли, на предельной, не производящей 
шума, скорости. И следующий взрыв попал прямо в это облачко, достаточно близко, 
чтобы тряхнуть нас как следует, но не настолько, чтобы стать причиной 
какой-либо поломки. Однако несколько минут спустя, следующий взрыв чуть было не 
стер нас с лица земли. Лодка была существенно повреждена, но удача все же была 
с нами, и это было последней серьезной игрой, которую мы могли тогда проиграть. 
Через час мы были в безопасности, выйдя из зоны действия вражеских кораблей. Мы 
тут же занялись ремонтом сломанного оборудования и наиболее серьезных пробоин, 
пока враг накрывал наше прежнее местоположение. 

Ровно в 21.29 в бортовом журнале была сделана предельно краткая запись: 
"командир мертв". Никаких объяснений дано не было. Поэтому большая часть 
команды вообще не знала о том, что Жех умер, и уж тем более не знала, как. На 
объяснения нам хватит времени после. А пока те из нас, кто знал, чувствовали, 
что нам будет лучше с нашим новым командиром. Но прежде чем мы успели осознать 
это, вновь послышался звук ASDICа. Вскоре мы были со всех сторон окружены 
звуком пропеллеров. А через мгновение вновь услышали ясно различимый барабанный 
гром рвавшейся в море над нашими головами взрывчатки. Снова начался этот 
дьявольский грохот и оглушающий шум, резкие ударные волны все ближе и ближе 
подступали к нам. Я пылко молил небеса о чуде: чтобы хоть один из этих снарядов 
взорвался слишком рано и разнес в щепки подонков, старающихся убить нас. Я 
надеюсь, Бог простит мое святотатство, но я действительно просил именно об этом.
 

Прежде, чем мы сумели стряхнуть с хвоста наших преследователей, мы выдержали 
еще несколько подобных атак. И только два с половиной часа спустя Мейер наконец 
решил, что мы были в достаточной безопасности, чтобы всплыть на поверхность. По 
внутренней связи он сделал команде краткое сообщение, объясняя, что Жех умер, и 
что он, старший офицер, принял командование лодкой. Также он объявил, что мы 
возвращаемся на базу. Любопытствующие головы просовывались в люки кормовой 
рубки, наперебой спрашивая, что случилось. 

- На объяснения времени нет, - отрезал Мейер. 

К счастью, когда мы всплыли, вражеских кораблей поблизости не было. Яркий 
светящийся след тянулся за нами в кильватере, когда мы готовились к похоронам в 
море. Мы, вместе с несколькими моими товарищами перетащили тело Жеха обратно в 
рубку управления. Повернувшись, мы заметили, что желтый хлопковый тампон, 
которым мы закрыли отверстие в его голове, выскочил, оставляя длинный кровавый 
след позади. Видеть частички его мозгов, прилипшие к тампону, было слишком 
тяжело для многих из нас. И только двое смогли это вынести. Они положили тело 
Жеха в гамак, который зашили сверху донизу, положив груз между ног покойного. Я 
только стоял и в ужасе, как зачарованный, смотрел на то, как тело нашего 
командира запаковывают в парусиновый гроб. Прямо перед рассветом оно было 
готово к поднятию в боевую рубку для церемонии прощания. Мейер скомандовал 
"смирно", но никто не двинулся. Возможно, если бы он не был запечатан в гамаке, 
мы могли бы отдать честь форме. Но никто из нас не мог заставить себя сейчас 
стоять смирно. Мейер понял и не стал требовать выполнения. Тело Жеха было 
поднято на мостик и сброшено за борт без всяких церемоний. 

Мы продолжали двигаться на высокой скорости на поверхности, чтобы покрыть 
возможно большее расстояние между нами и нашими противниками. А тем временем 
история о том, как Жех нашел свой конец, путешествовала по всей лодке. 

Сегодня, конечно, я очень жалею о Петере Жехе. Но он, насколько мне известно, 
единственный командир немецкой подводной лодки, совершивший самоубийство во 
время боя. И в то время мы не испытывали к нему ни малейшей симпатии. Смесь 
злости и ощущения предательства по отношению к нам - лучшее описание того, что 
мы чувствовали в то время. С нашей точки зрения, совершив самоубийство тогда, 
когда это сделал Жех, он показал себя трусливым эгоистом. Если уж он так хотел 
покончить с собой, спрашивали мы друг друга, то почему бы не сделать это в 
Лорьяне, вместо того, чтобы покинуть нас в тот самый момент, когда мы более 
всего нуждались в командире? 

Он никогда не приносил лодке обещанного им успеха, равно как и никогда не 
обращался с нами с тем уважением, которого мы, старая команда, нам казалось, 
заслуживали. Несомненно, Жех был очень ярким человеком и мог бы великолепно 
проявить себя на должности штабного офицера, но ему недоставало той внутренней 
силы, которая так необходима командиру. Неудобно вспоминать об этом сейчас, но 
в то время мы не были особенно огорчены его утратой. 

Похороны Жеха не завершили наших несчастий. Сразу после заката 25-го числа мы